Еврейский вопрос. Владимир Филимонович Марцинковский

Лет десять тому назад я читал лекцию на данную тему в Москве, в Политехническом музее (Лекция была прочитана в СССР также в Самаре (университет), а затем в Чехословакии - в Праге (Студенческий дом), в Германии (Берлин, Франкфурт-на-Майне), во Франции (Париж), в Польше (Варшава, Белосток, Гродно, Луцк, Ровно, Острог, Брест-Литовск и др.), в Румынии (Бухарест, Кишинев, Галац, Рени) и, наконец в 1932 году в Иерусалиме. После лекции обычно происходил свободный обмен мнениями или я отвечал на задаваемые мне вопросы). Прежде чем говорите публично по поводу еврейского вопроса, я посетил московского раввина Якова Исаевича Мазэ, известного своей ученостью и духовным авторитетом среди евреев. Мне хотелось проверить свои основные мысли о судьбе еврейского народа в личной, интимной беседе с одним из его выдающихся руководителей.

Я. И. Мазэ принял меня очень радушно и с большим интересом отнесся к моим выводам. Мы прочитали вместе некоторые ветхозаветные пророчества о Мессии. Хотя он не разделял моей веры в Иисуса Христа как Мессию Израиля, но все же многое объединяло нас: вера в Бога, в Слово Его, в Мессию (для него еще ожидаемого) и сочувствие к тяжкой судьбе еврейской нации. Последнее, понятно, особенно расположило его ко мне. Он просил меня приходить к нему запросто в будущем, чтобы вместе читать Евангелие, эту, по его словам, "великую книгу жизни". На прощанье, провожая меня к выходу, он сказал: "Да благословит Вас Тот, во имя Которого..." "Вы выступаете", - хотел он, очевидно, сказать, но его перебил звонок у входных дверей: к нему пришли посетители (об этом посещении, а также об участии Мазэ вместе со мной в качестве оппонента в защиту веры в Бога в известном антирелигиозном диспуте Луначарского в Москве - см. мою книгу "Записки верующего" (из истории религиозного движения в Советской России). Прага, 1929, 320 стр.). В духе этой достопамятной дружеской беседы я и хотел бы предложить излагаемые ниже мысли еврейскому и всякому другому читателю).

В Талмуде есть изречение: "Когда сидят двое, и слова Торы (т. е. Пятикнижия Моисеева) находятся посреди них, тогда Шехина (т.е. сияние Божие) пребывает между ними".

Не напоминают ли нам эти слова известное изречение Христа: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них"? Я уверен, что мы, христиане и иудеи, лучше поймем друг друга, если в нашей беседе будем держаться этих изречений.

Мысли, излагаемые ниже, я посвящаю и евреям, и христианам, имея в виду выяснить то единое, что Библия указывает евреям и Евангелие - христианам (разделение на "христиан" и "евреев" я делаю лишь в некоем общем смысле, т. е. я беру евреев как целый народ, ибо только как национальное целое евреи могут противопоставляться христианам; отдельные евреи могут оказаться в числе христиан, и в действительности во все времена, начиная от апостолов, были убежденные евреи-христиане).

Материал на данную тему как-то естественно накоплялся у меня в течение многих дет.

Целых семнадцать лет я прожил в бывшем Западном крае России, в Гродно (1897-1913); имел много знакомств с евреями и как гимназист, и, впоследствии, как учитель словесности в гимназии (казенной и частной).

Я видел бедную трудовую жизнь мелких торговцев и ремесленников - евреев, соприкасался с еврейской интеллигенцией, знакомился с идеалами еврейской молодежи, ее пылкими стремлениями и пытливостью ума.

А позже работа среди учащейся молодежи высшей школы, в качестве лектора по вопросам этики и религии, познакомила меня с духовными исканиями еврейского студента.

В 1921 г. я по поводу своих религиозных лекций очутился в московской Таганской тюрьме и здесь имел возможность познакомиться с древнееврейским языком благодаря своим сотоварищам по заключению - евреям.

Как филолог я испытывал высокое наслаждение от изучения этого оригинального языка, священного и для нас, христиан, - языка пророков.

Может быть, уже самые внешние обстоятельства моей жизни натолкнули меня на еврейский вопрос.

Недаром В.С. Соловьев говорит, что сама история возложила бремя этого вопроса на Россию и Польшу, поселив в этих странах наибольшую, относительно говоря, массу еврейского народа.

Но разве только в подобном внешнем условии должна заключаться причина интереса к данной теме?

Не связаны ли все народы узами неразрывных интересов и общих страданий? Не делим ли мы все горе и радость друг друга?

Не справедливо ли сказал Достоевский, что "всяк за всех виноват"?

Однако есть для этого интереса еще одна причина, которая будет понятна в особенности тем, для кого заветы Христа являются абсолютными Божиими повелениями: не говорил ли Он апостолам с особенной настойчивостью о том, чтобы они шли "наипаче к погибшим овцам дома Израилева"? После Своего воскресения Он повелел Своим ученикам быть Его "свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии, и даже до края земли" (Деян. 1:8).

И не лежит ли эта задача на всех нас, христианах, поскольку мы все должны быть свидетелями Христа в этом мире? Наконец уже простое чувство благодарности побуждает каждого мыслящего, интеллигентного человека с особенным вниманием сочувствием отнестись к евреям.