Генри Драммонд

Влияние профессора Драммонда на его современников невозможно измерить большим количеством его сочинений.

Пожалуй, мало найдется таких писателей, которые бы имели столько горячих последователей, сколько и ожесточенных критиков.

Иногда не проходило почти ни одной недели без того, чтобы в Германии не появилась какая-нибудь книга или памфлет, в которых не разбирались бы взгляды Друммонда.

В Скандинавии ни один из английских писателей, современников Драммонда, не пользовался, быть может, такой широкой известностью, как он.

Во всех частях Америки его книги распространялись необычайно широко.

Влияние сочинений Драммонда проникало во все христианские церкви и далеко за их пределами.

Но самое глубокое воздействие его трудов было скрытое, так как оно было личное. Большое число проповедей, произнесенных по всему свету, производили переворот в душах слушателей. Я готов утверждать, что ни один проповедник официальной церкви того времени не имел столько сердечных исповеданий, сколько имел их Драммонд. Мужчины и женщины шли к нему с сокровенными и горькими сомнениями, и каждому он был доступен. Личной беседой и перепиской он помогал жаждущим душам как мог. Он был заботливым пастырем и нежным отцом. Никакие признания не смущали и не удивляли его. Для каждого он находил слово ободрения и надежды.

Он был горячим и отзывчивым другом, но сам никогда не искал расположения друзей и, по-видимому, не нуждался в этом. Все сокровенное его души было тайной между ним и его Спасителем. Он не был замкнутым, но никогда не говорил о себе и не рассказывал о переживаниях тех, кто доверялся ему.

Сколько сердец содрогнулось при вести о его смерти!

Генри Драммондродился в Сторлинго в 1851 году. С детства он отличался жизнерадостным и мягким характером, причем религиозность его натуры проявилась уже в самом раннем возрасте. Он был обыкновенным ребенком, ничего в нем не предвещало его будущую известность.

Его считали независимым и» несколько непостоянным. Будучи юношей, он поступил в Эдинбургский университет, где отличался успехами в науках и ничем более. Кажется, он получил медаль по геологии. Подобно многим студентам, не ищущим дипломов, он был ленив.

В те годы он начал собирать свою библиотеку. Первым его произведением был томик цитат из сочинений Рескина. Рескин научил его видеть мир таким, как он есть, т. е. полным прелести и обаяния. Нередко Друммонд засиживался в поле, наслаждаясь красотой сгущающихся теней над только что вспаханной бороздой. Он восхищался как ребенок, глядя, как чуть выше, над темной землей, воздух был словно залит растопленным янтарем.

Рядом с Рескиным он поставил Эмерсона, всю жизнь имевшего громадное влияние на его проповедническую деятельность и на его слог. Несходные во многих отношениях, они оба были оптимистами в высокой и благородной системе взглядов на добро, но с различным пониманием зла.

Г. Джемс говорил: «Гений Эмирсона отличался замечательной легкостью, прозрачностью, почти трогательным непостоянством и разбросанностью. То же в известной степени можно сказать и о Драммонде».

Друммонда привлекали также религиозные писатели Чаннинг и Робертсон. Чаннинг научил его верить в Бога благого и милосердного Владыку. От Робертсона он узнал, что Бог человеколюбив и что мы можем иметь с Ним общение, так как Он любит нас. Нельзя сказать, что знакомство с этими людьми было началом религиозной жизни Драммонда, но, тем не менее, только благодаря им в период студенческой жизни он начал постигать христианскую истину.

Тайна влияния Драммонда на окружающих заключалась в том, что он проповедовал только то, что пережил сам. Он освещал людям только те истины, которые Бог открыл ему лично.

Ко многому, что преподавали ему теологи, он относился не то, чтоб отрицательно, а, скорее, держался от них на почтительном расстоянии. Позднее он сам занялся теологией, усвоил и стал преподавать ее. Ум его всегда был восприимчивым.

Подобно Эмерсону он умел слушать людей. От каждого он надеялся узнать что-либо новое, и всякое изложение личных взглядов он считал достойным внимания.

По окончании университета он поступил в новую Коллегию в Эдинбурге для того, чтобы подготовиться к священническому служению в Свободной церкви.

В 1873 году в Свободной церкви начал свою деятельность и Муди. Он произвел сильное впечатление в Эдинбурге и сразу к духовной работе привлек талантливых студентов. Он нашел, что молодежь этой страны имеет недостаточно духовной пищи, и, по его мнению, наиболее полезным ей, в этом отношении, могли бы быть сами молодые люди. Свой проницательный взгляд он остановил на Драммонде и немедленно привлек его к делу. Результат был благословенный.

С первой проповеди Драммонд покорил сердца слушателей. Два года он посвятил евангелизации в Англии, Шотландии и Ирландии. Он стал прекрасным оратором, умел уловить тот важный момент, когда люди особенно близки к Богу, и пользовался им для спасения грешников.

Скромность, утонченность, ласковый и благородный характер Драммонда, его мужество и, главным образом, глубокая вера в Бога, привлекала к нему учеников везде, где бы он ни появлялся.

По окончании своего учения Драммонд некоторое время работал в других местах, и вскоре ему присвоили звание доктора по естественной истории в Коллегии Свободной церкви в Глазго. Здесь ему пришлось работать вместе с Марком Доде, и, как утверждал Драммонд, ни одному человеку в жизни он не обязан был стольким, как ему.

Здесь же он сказал целый ряд замечательных проповедей, опубликованных позже под названием «Естественный закон в духовном мире». Книга появилась в 1883 году. Первое ее издание в тысячу экземпляров разошлось тут же. В одной Англии затем было продано этой книги около 130 тысяч экземпляров, а изданиям на других языках не было числа.

Затем Драммонда назначили на профессорскую кафедру в Глазго, которую он занимал до конца своей жизни. Несколько месяцев в году он читал курс геологии и ботаники. Своим студентам он имел обыкновение устраивать два экзамена в год. Первый, как он называл, экзамен по «глупости», на котором задавал самые обыденные вопросы: почему трава зеленая, море соленое, небо голубое, что такое лист и т. д. После таких «сократовских» вопросов он начинал чтение лекций и в конце экзаменовал студентов надлежащим образом.

В свободное время он много путешествовал. Трижды посетил он Америку и один раз Австралию. Результатом его путешествий по Африке была небольшая, но замечательная книга» Тропическая Африка», читая которую всякий может убедиться в глубине его знаний, наблюдательности, свежести слога и личной обаятельности автора.

Во время путешествий и при всяком случае дома он продолжал дело евангелизации. Его деятельность была обращена главным образом на студентов, на которых он имел очень большое влияние. В течение многих лет он ездил в Эдинбург только для того, чтобы сказать воскресную проповедь студентам. Его неизменно окружала целая толпа, состоящая главным образом из студентов-медиков. Не раз он проповедовал в Лондоне, и среди его слушателей было немало лидеров и всяких знаменитых людей того времени.

Часть его проповедей вошла в такие замечательные брошюры, как «Самое великое в мире - любовь» и другие.

Нельзя обойти молчанием особенности его проповедей. Он не придерживался обычного трафарета. Приближался к предмету непринужденно, с полным пренебрежением к условности и обычной чопорности, с чем многие никогда не могли примириться.

В своей речи «Исповедь прекрасной души» Драммонд говорил: «Н главный долг состоит не в том, чтобы, подобно адвокату злого духа, вечно обращать внимание на наготу и слабость нашей природы, но, скорее, на то, чтобы отыскивать ее совершенства, которые могли бы нам помочь осуществить наши стремления уподобиться Богу».

Вместе с этим мы видим у Драммонда страстную преданность Иисусу Христу.

Друммонд с полным убеждением утверждает, что Христос может всегда удовлетворять все потребности человеческой души. «Корабль христианства перегружен, - говорил Драммонд.- Для хорошей погоды это, быть может, и не опасно. Но грянет буря, и груз будет кренить корабль в подветренную сторону...»

Друммонд призывал своих слушателей идти прямо ко Христу, но не к такому, который стоит в ореоле целого ряда побед, покоривших весь мир, а к Тому, Который открылся Иудеям на Галилейском озере, в синагоге Капернаума и в Иерусалимском храме.

Друммонд очень мало времени был в своем доме. Он путешествовал по свету и в живом общении с людьми находил дорогу к сердцам богатых и бедных.

Он отличался изысканным вкусом, всегда был безупречно одет и ценил комфорт цивилизации. Но он мог моментально отбросить все это и быть всем совершенно довольным. Он обладал безукоризненно честным и нежным характером, оставаясь и при этом всегда совершенно независимым.

Он никогда не был женат. Никогда не брался за дело, к которому не чувствовал призвания.

Книгоиздатели засыпали его соблазнительными предложениями, но ничто не могло его заставить писать, если тема не привлекала его. Генри Драммонд легко владел пером, но никогда не полагался на это. Он писал блестяще и быстро, он мог бы стать прекрасным журналистом, но все, что он публиковал, было обработано с величайшей добросовестностью. Я никогда не видел более скорректированных рукописей, чем у него. Казалось, все, что он писал, доставалось ему легко, но за этим таился громадный труд.

Хотя он и носил духовный сан, но никогда не пользовался присвоенным ему титулом и предпочитал смотреть на себя как на простого смертного.

Он неизменно был в хорошем расположении духа и всегда свободен. В любую минуту он готов был каждому оказать дружескую услугу.

Никто, кажется, более Драммонда не подвергался так часто критике и ложным суждениям. Он же, со своей стороны, никогда не злорадствовал, не мстил и всегда отдавал полную справедливость способностям и характеру своих противников. Мне рассказывали, что он потихоньку хлопотал о продвижении по службе одного из своих наиболее резких критиков и добился этого.

Многие годы он спокойно работал над своей знаменитой книгой «Прогресс человека», куда вошли ранее им прочитанные лекции в Бостоне, которые привлекали громадную толпу слушателей. Книга вышла в 1894 году и разошлась в более чем двух тысячах экземплярах. Это произведение - самое замечательное из всего оставленного им.

С изданием этойкниги деятельность Драммонда, как общественного проповедника, сама собой окончилась. Никогда не знавший что такое болезнь и печали, он неожиданно слег, сраженный каким-то невидимым и мучительным недугом.

Один из его врачей сообщил мне, что Драммонд страдал хронической болезнью костей, которая впоследствии страшно искалечила его. Более года ему пришлось лежать на спине, обе руки его были искривлены, так что ему трудно было держать книгу. Писать же стало почти невозможно.

Долгое время его мучили острые боли. Вот тогда-то многие, ложно судившие о нем, пришли к истинному пониманию его характера. Те, на долю которых выпал суровый путь, смотрели на Драммонда прежде косо, как на баловня судьбы, не знавшего настоящего смысла жизни. Но когда удар поразил Драммонда в расцвете лет, на вершине счастья, когда ему была послана, говоря его словами,»буря и непогода прежде, чем он достиг берега», тогда оказалось, что его страдания освободили и раскрыли лучшие силы его души. Долгая борьба со смертельным недугом была зрелищем более чем трогательным. Видевшие его во время болезни замечали, как по мере угасания его физических сил росли его силы духовные. Всегда мягкий и внимательный, он стал еще внимательнее, нежнее и заботливее. Врачи могли с трудом заставить его говорить о болезни. Было странно, тяжело и в то же время поучительно видеть его живость, гибкость ума и сохранившийся ко всему интерес.

Доктор Барбук говорил: «Я никогда не видел больного, который бы переносил страдания, слабость и вынужденное бедствие так терпеливо, как Драммонд. Он словно их не чувствовал».

Конец наступил внезапно от слабости сердца. Окружающие лишь за несколько часов были предупреждены об опасном исходе. Драммонд лежал на кушетке в гостиной и перешел в вечность во сне. В открытые окна светило солнце и доносилось пение птиц. Не было ни слез, ни прощания. Его смерть не была похожа на смерть, но напоминала слова о смерти его друга:

«Отложим без вздоха в сторону изношенные орудия и перейдем в другое место для лучшего дела».