Предисловие автора — Новый Завет и народ Божий. Николас Томас Райт купить в Христианский магазин КориснаКнига в Христианский магазин КориснаКнига

Несколько лет подряд я  пытался одновременно работать над двумя
разными книгами. Одна из них была посвящена Павлу и его богословским
взглядам, вторая  – Иисусу в  его историческом контексте. Постепенно
я осознал, что эти книги связаны между собой куда теснее, чем казалось
ранее. В  обеих речь шла об историческом описании событий и  вероуче-
ний первого века. И в одной, и в другой книге особое внимание уделялось
определенному пониманию соответствующих текстов и  событий. И  та
и  другая требовали компетентности в  вопросах иудаизма первого века.
Для обеих книг требовались заключительные богословские и  практиче-
ские выводы. Так и получилось, что я пришел к мысли о двухтомнике об
Иисусе и Павле.
Однако характер материала и доводов не позволяли мне на этом оста-
новиться. Один из важнейших вопросов, без которого невозможен поиск
Иисуса, связан с  исследованием евангелий; единственной главы в  уже
и  без того объемной книге было  бы явно недостаточно, чтобы рассмо-
треть обширную проблематику, связанную с  этим вопросом. От  приня-
тия этой мысли и  сделанного самому себе признания, что планируются
три тома, оставалось совсем недалеко до осознания – на самом деле речь
идет о  пятитомнике. По  одному тому  – об Иисусе, Павле и  евангелиях,
вступительной части (настоящая работа) и  части заключительной, в  ко-
торых будет собрано все, что иначе необходимо было  бы сказать в  нача-
ле и  в  конце каждой из этих трех книг. В  результате получился проект,
прежде всего посвященный Иисусу и Павлу, но в то же время неизбежно
затрагивающий тему Нового завета в целом.
Одна из причин, по которым я позволил этому материалу так разрас-
тись – удручающая краткость многих однотомных или даже двухтомных
трудов по богословию Нового Завета, написанных в  этом веке. Сжать
обсуждение притчей или учения об оправдании до двух или трех стра-
ниц – в конечном счете значит не принести особой пользы ни обычному
читателю, ни развитию науки. Лучшее, чего можно добиться подобным
методом  – заронить несколько мыслей и  надеяться, что найдутся чи-
татели, которые отправятся самостоятельно исследовать их значение.
Я надеюсь достичь несколько большего и в самом деле осветить важные
вопросы, а  по некоторым ключевым моментам  – вступить в  дискуссию
с противоположными точками зрения.
Крайность, противоположная краткому общему обзору, – чрезмерное
дробление, так свойственное нашей отрасли: подчас люди на протяжении
всей своей профессиональной деятельности специализируются в  узкой
сфере, не предпринимая ни одной попытки сплести отдельные нити в еди-
ное полотно более широкой гипотезы. Я считаю, что важно предпринять
попытку синтеза, однако без ложного сокращения и  чрезмерного упро-
щения. Затем я надеюсь выдвинуть целостную гипотезу происхождения
христианства, в особенности по отношению к Иисусу, Павлу и евангели-
ям, которая обозначит новые подходы к пониманию основных движений
и умозрительных понятий и предложит новые направления для дальней-
шей экзегезы. Я надеюсь и сам приложить усилия в этом направлении.
Фраза «Богословие Нового Завета», ставшая темой первой главы
данной книги, к настоящему времени обрела множество разнообразных
смысловых оттенков. И  хотя то, что я  делаю, во многом укладывается
в  модель книги с  таким  же заголовком, я  предпочел оставить заглавие
данного проекта конкретным, а  не  абстрактным. Одна из основных тем
на всем протяжении этого труда – значение слова «Бог» (или даже «бог» –
см. ниже); я полагаю, что для ранних христиан, включая авторов Нового
Завета, этот вопрос был куда более острым, чем обычно считают. Сло-
во theos для грекоязычных (и  его эквиваленты в  других языках, звучав-
ших в первом веке) было далеко не однозначным, и первым христианам
пришлось тщательно обосновать определенное его понимание. Поэтому
я  не  просто рассматриваю обобщенную идею богословия (т.  е. того, что
может сойти за богословское рассуждение на ту или иную тему), но
останавливаюсь на богословии как таковом  – на значении важного сло-
ва «бог». Как бы это странно ни звучало, но именно такого исследования
и  не  хватает часто в  богословии Нового Завета; я  думаю, это упущение
давно пора исправить.
Мне хотелось  бы также объяснить некоторые особенности исполь-
зуемой мною терминологии  – принести извинения или показать, что
извиняться не  за что. Во-первых, я  обычно называю Иисуса Иисусом,
а не Христом, как это делают многие богословы. Причина этого – не про-
сто в нежелании задеть чувства моих друзей-иудеев и прочих сомневаю-
щихся в  мессианстве Иисуса. Я  поступаю так потому, что мессианство
было под вопросом на протяжении всей евангельской истории, а задача
историка – насколько возможно, смотреть на все глазами людей того вре-
мени. В частности, это будет служить напоминанием, что «Христос» – это
титул с конкретным и весьма узким смыслом (рассуждения об этом будут
приведены в  последующих томах). Само по себе это слово не  было бо-
жественным титулом, а среди ранних христиан не сводилось и до имени
собственного.
Во-вторых, я  часто использую слово «бог» вместо «Бог». Это не  опе-
чатка и  не  преднамеренная непочтительность  – на самом деле, скорее
наоборот. То, как это слово употребляют в  наше время  – без артикля
(в  английском.  – Прим. перев.) и  с  заглавной буквы,  – мне кажется, мо-
жет привести к печальным последствиям. При таком употреблении слова
«Бог», которое превращает его из имени нарицательного в  собственное
имя Божества, создается впечатление, что все, кто использует это слово
таким образом – монотеисты, и вдобавок, что все монотеисты верят в од-
ного и  того  же бога. Неправомочность этих предположений, по-моему,
очевидна. Вполне возможно, что некая таинственная благодать преобра-
зует всякое поклонение всякому богу в поклонение богу единому, истинно
сущему. Такого мнения придерживаются некоторые из ученых-религие-
ведов. Однако это мнение чуждо множеству последователей основных
монотеистических (иудаизма, христианства, ислама) и политеистических
(индуизма, буддизма и  родственных им) религий. Иудеи и  христиане
первого века уж точно так не считали. Они были уверены, что язычники
поклоняются идолам или даже бесам. (Вопрос о том, какого мнения иудеи
и христиане придерживались о верованиях друг друга, будет рассмотрен
в пятой части настоящего тома.)
По  этим причинам я  считаю, что употреблять слово «Бог» здесь
было  бы неверно  – это вводило  бы читателя в  заблуждение. Зачастую
я  предпочитал упоминать бога Израилева по его библейскому имени,
Яхве (невзирая на споры об употреблении этого имени в иудаизме времен
второго храма); или же во фразах, цель которых – напомнить нам, о чем
или о ком мы говорим, упоминая о «творце», «боге завета» или «боге Из-
раиля». Ранние христиане, говоря об этом боге, употребляли фразу «тот
самый бог» (ho theos; в англ. «the god». – Прим. перев.), и это было далеко
не бесспорным утверждением иудейско-монотеистической идеи на фоне
политеизма. В мире многих солнц о каком-то солнце не станут говорить
«то самое» (the sun). Более того, ранние христиане неоднократно считали
необходимым пояснить эту фразу, упоминая об откровении этого бога
в Иисусе из Назарета и через него (так часто поступал Павел). Поскольку
одна из задач настоящего проекта  – восстановить понимание значения
и содержания слова «бог» и в конечном счете через призму Иисуса, Свя-
того Духа и  Нового Завета  – слова «Бог», следовать словоупотреблению,
заранее предполагающему определенный ответ, было бы необоснованно.
Многие из взявших в  руки эту книгу с  твердым убеждением, что Иисус

См. Wright 1991a, ch.3.

есть Бог, как и не меньшее число приступающих к чтению с твердой уве-
ренностью в обратном, используют совсем не то значение слова «бог» или
«Бог», которое употреблялось в  Новом Завете. Христологический  же во-
прос об истинности утверждения: «Иисус есть Бог», и, если оно истинно,
то в каком смысле, зачастую задают так, как будто «Бог» в нем – известная
величина, а «Иисус» – неизвестная; я же убежден, что это явное заблужде-
ние. Если уже на то пошло, то все совсем наоборот.
В-третьих, кому-то будет неприятно видеть обозначения «до Р. Х.» или
«от Р.  Х.» в  датах, предшествовавших рождению Иисуса или следующих
за ним,  – в  этом якобы проявляются христианские имперские замашки.
Других  же раздражает, когда христиане употребляют все более популяр-
ные нейтральные обозначения «до н. э.» и «н. э.», усматривая в этом либо
бесхребетность, либо высокомерную снисходительность. В подобном же
тоне проходят споры о том, следует ли называть еврейские Писания «Та-
нах» или «Ветхий Завет», или, может быть, даже «Более Старый Завет» (на
мой взгляд, последнее  – наиболее высокомерное); или, может, уместнее
было бы говорить «Первый Завет» и «Второй Завет». Самое странное, что
эти споры протекают в широких ученых христианских кругах. Еврейским
богословам все равно, как христиане называют даты и  книги,  – и  мне
тоже не хотелось бы об этом переживать. Боюсь, что все это – проявление
распространенного недуга, состоящего в стремлении представить некий
нейтральный, или объективный взгляд на вещи, как будто мы все  – не-
предвзятые историки, бесстрастно взирающие на мир с  олимпийских
высот. Во  второй части я  покажу, что такая эпистемология неуместна,
да и  невозможна. Поэтому, осознавая невозможность всегда и  всем уго-
ждать, я и впредь буду следовать привычному мне употреблению (от Р. Х.,
до Р. Х, Ветхий Завет или еврейские Писания) – без какого-либо оттенка
шовинизма либо высокомерия – точно так же, как обходится без него об-
зор классического труда Шюрера, написанный группой историков с весь-
ма различными взглядами под руководством профессора Гезы Вермеса.
В-четвертых, мы сталкиваемся с  наболевшим на сегодняшний день
вопросом о роде существительного «Бог» или «боги». Но ведь никто не на-
вязывает мусульманскому богослову определения бога, о котором он пи-
шет, в женском роде; что и хорошо – иначе у мусульман не получалось бы
писать богословские труды. То  же самое до недавнего времени можно
было сказать об иудеях – и о большинстве иудеев нашего времени. Никто
не  настаивает на том, чтобы индуистские божества изображались в  не-
определенном, андрогинном роде: некоторые из них – явно представители
Я рад отметить, что я не первый, кто придерживается такого словоупо-
требления:
см. Lane Fox 1986, 27; Hengel 1974, 266f.
Schürer 1973-87. См. также: Goodman 1987.
мужского пола, другие, не  менее явно,  – женского. Да  и  языческим бо-
жествам древнего мира вряд  ли польстило  бы смешение родов в  устах
их поклонников. В  историческом труде я  считаю уместным изображать
бога иудеев, богов греко-римского мира и бога ранней церкви так, как это
было принято среди соответствующих групп.
И, в-пятых, мне придется постоянно как-то называть ту часть Ближ-
него Востока, где происходят события евангельской истории. Если я буду
постоянно называть эту землю Палестиной, это может вызвать возра-
жения моих еврейских друзей; если я  буду говорить: «Израиль»  – мои
палестинские друзья могут усмотреть в  этом пренебрежение (кстати,
большинство христиан, проживающих в  этом регионе  – именно пале-
стинского происхождения). Поэтому я  не  буду придерживаться какой-
либо одной версии; хочу, однако, озвучить свое желание с осторожностью
и уважением отнестись к чувствам всех, кого это касается, а также выра-
зить благодарность за радушный прием и гостеприимство, оказанное мне
всеми сторонами в Иерусалиме, где я работал над первыми тремя томами
этого проекта в 1989 году.
Сейчас, пожалуй, пора сказать кое-что о  содержании этого первого
тома. По сути, эта книга должна подготовить почву: цель ее написания –
позволить мне далее трудиться в  исследованиях, посвященных Иисусу,
Павлу и  евангелиям, не  избегая серьезного обсуждения фундаменталь-
ных вопросов, которые в  противном случае пришлось  бы значительно
сокращать, чтобы втиснуть этот материал в первые главы каждого тома.
Поэтому в  большинстве других книг я  пишу как увлеченный любитель,
а не высококвалифицированный профессионал. Сам я специализируюсь
на изучении Иисуса и Павла, и я подхожу к герменевтической и богослов-
ской теории, с одной стороны, и изучению иудаизма первого века, с дру-
гой, с  энтузиазмом неспециалиста. Читатели, желающие истолкований,
могут посчитать, что большая часть этого тома состоит из ненужной за-
уми; другие же, всю жизнь скрупулезно исследуя материал, который здесь
собран воедино и  рассмотрен вкратце, могут все равно счесть многие
вопросы нерассмотренными (это в  особенности касается второй части).
Я посчитал необходимым затронуть и эти области, поскольку на данный
момент в  новозаветных исследованиях наблюдается такое многоголосие
даже по поводу фундаментальных вопросов, что необходимо хотя  бы
вкратце их рассмотреть. Для более глубокого их исследования потребова-
лось бы написать еще не одну книгу.
Кроме всего прочего, это значит, что читатель, ищущий подробной
истории рассмотрения вопроса, также будет разочарован. Если  бы та-
кой материал был включен в  этот проект, весь труд стал  бы в  полтора
раза объемнее. О нынешнем состоянии изучения Нового Завета я писал
и  буду писать в  других работах.
Однако в  работе такого плана, как эта,
приходится с  особой тщательностью подбирать сторонников тех или
иных точек зрения, рискуя оставить впечатление, что некоторые вопросы
не были затронуты. Желающие свериться с подробностями или с истори-
ей вопроса могут обратиться ко множеству других книг.
Выдвигая собственные теории и предположения, я тем самым, пусть и неявно, вступаю
в диалог с куда большим числом авторов, чем упоминаю в сносках. Почти
на каждой странице можно было бы удвоить, а то и утроить количество
упомянутых второстепенных источников – но где-то же надо было оста-
новиться. Как правило, я  ссылаюсь на недавно опубликованные труды,
а во многих из них приведены полные библиографии более ранних работ.
Нельзя не  упомянуть здесь и  о  категории повествования, которое
я  использую все чаще. За  последнее время повествование уже показало
свою пользу в науке – не только в литературной критике, но и в столь раз-
ноплановых областях, как антропология, философия, психология, обра-
зование, этика и само богословие. Мне хорошо известно, что некоторые
считают мое обращение к этой форме данью моде; несомненно, повество-
вание стало отличительной чертой постмодернистской критики, которой
свойственно отрицание антитрадиционализма и  антиповествователь-
ности Просвещения. Однако, используя эту категорию, я  не  хотел  бы
принимать весь постмодернизм в  целом. Напротив: постмодернизм
подчас использует повествование как средство рассуждения о понятиях,
не  входящих в  пространственно-временную реальность, в  то время как
я  стремился объединить его с  эпистемологией критического реализма,
изложенной во второй части, и  использовать как инструмент истории
и богословия, равно как и литературоведения.
Все это подводит нас к  последнему предостережению. Я  часто гово-
рю своим студентам, что немалая доля сказанного мною, вероятно, не-
верна или по крайней мере некорректна, искажена каким-либо образом,
чего я  в  тот момент не  осознаю. Беда лишь в  том, что я  не  знаю, какая
именно часть неверна; если бы я знал, то мог бы что-то изменить. Здесь
полезно такое сравнение: если я часто ошибаюсь в нравственных и прак-
тических вопросах, стоит ли ожидать, что мое мышление каким-то чудом
избегает ошибок? Но  если, обидев кого-то или свернув не  на том пере-
крестке, я  обычно довольно скоро сталкиваюсь с  последствиями ошиб-
ки, то, излагая ошибочные взгляды в  среде академического богословия,
я вряд ли изменю свои взгляды, столкнувшись с возражением (здесь «я»,

См. Neil and Wright 1988; также см. мою статью о поиске Иисуса в совре-
менном мире в готовящемся к выпуску словаре
Anchor Bible Dictionary
.

См., напр., Epp and MacRae 1989 по материалу Нового Завета; Kra# and
Nickelsburg 1986 о раннем иудаизме.

как в некоторых местах у Павла, употребляется и в обобщенном смысле).
Все мы умеем выдерживать критические замечания, оставаясь при своих
убеждениях; но поскольку я  осознаю, что ошибки в  моих работах прак-
тически неизбежны, то надеюсь, что сумею обратить должное внимание
на комментарии тех (полагаю, многочисленных) читателей, которые ука-
жут мне места, где мои утверждения или доказательства покажутся им
недостаточно убедительными, доводы – слабыми, а выводы – безоснова-
тельными. Суть академического процесса как раз и состоит в серьезных
спорах и дискуссиях, и я надеюсь – далеко не без трепета, – что этот про-
ект послужит причиной не одной такой дискуссии.
Несколько организационных вопросов: во-первых, я  использую
приобретающий все большую популярность стиль библиографических
ссылок, при котором в тексте упоминаются имя автора и дата, а полные
реквизиты издания приведены в  библиографическом списке (в  случае,
если публикация на языке оригинала или первое издание отстоят от са-
мого последнего более чем на два или три года, я указываю это в квадрат-
ных скобках). Это позволит сократить объем сносок. Во-вторых, цитируя
библейские и другие древние источники, я часто использую собственный
перевод. Если я обращаюсь к другим переводам, то делаю это потому, что
считаю их достаточно точными, а  не  вследствие последовательной при-
верженности одной определенной версии (хотя, если не  указано иначе,
я  нередко обращаюсь к  переводу
New Revised Standard Version, заменяя yhwh на Господь). В-третьих, я преднамеренно свел до минимума цитаты
из древних языков, и транслитерировал еврейские и греческие слова как
можно более простым образом.
Остается лишь поблагодарить нескольких друзей, которые приняли
участие в данном проекте, – кто-то читал отрывки рукописи, кто-то кри-
тиковал и вдохновлял, кто-то давал ценные предложения, и все в целом
сделали возможным воплощение этого тяжеловесного проекта. Ценный
вклад как читатели и критики отдельных частей внесли профессор Майкл
Стоун и  покойная Сара Камин из Еврейского университета; профессор
Ричард Хейз из школы богословия Дьюк в  Дареме, штат Северная Каро-
лина; профессор Чарли Моул, ранее преподававший в Кембридже, и про-
фессоры Кристофер Роуланд, Роуэн Уильямс и  Оливер О’Донован из
Оксфорда. За  время жизни и  работы в  Оксфорде дружба с  последними
была для меня одним из величайших благословений. Я  особенно благо-
дарен тем, кто позволил мне ознакомиться с их трудами до публикации:
доктору Энтони Тисельтону из колледжа Св. Иоанна в  Дареме, масштаб-
ный труд которого «Новые горизонты в  герменевтике» я  имел честь чи-
тать в рукописи. Далее, не могу не поблагодарить своих студентов – как
аспирантов, так и  студентов магистратуры, год за годом терпеливо
выслушивавших мои идеи и часто вносивших острые критические заме-
чания. Хочу поблагодарить редакторов и работников издательств Эс-Пи-
Си-Кей (SPCK) и  Фортресс (Fortress), в  особенности Филиппа Лоу, за
энтузиазм и искреннюю заботу по отношению к этому проекту и за тер-
пение, с которым они ждали – и ждут! – его завершения. Дэвид Макиндер,
Эндрю Годдард и Тони Камминс вычитывали готовую рукопись и нашли
десятки способов улучшить ее и сделать ее понятнее, за что я им искренне
благодарен. Особенной благодарности заслуживают разработчики ве-
ликолепной программы Nota Bene, которая выполняла все, чего я от нее
хотел, и позволила мне сверстать книгу, не выходя из кабинета. Все ошиб-
ки, большие и малые, конечно же, не имеют никакого отношения к этим
людям, – все они мои.
Среди тех, кто обеспечивал качественную секретарскую и  редактор-
скую помощь на протяжении всех лет этого проекта – Джейн Каммингс,
Элизабет Годдард, Люси Даффл и, в особенности на последнем этапе, Кэт-
лин Майлз, которая, работая с  огромной массой материала, совершала
чудеса организации и  разъяснения, среди прочего составив и  указатели.
Здесь же я хочу поблагодарить и тех, кто создал фонд, позволивший мне,
невзирая на скудость университетских средств в  наше время, оплатить
труд секретарей и  редакторов. В  этой связи особенно хочу упомянуть
Пола Дженсона из г.  Оранж (штат Калифорния) и  Майкла Ллойда из
Крайстс колледжа, Кембридж, которые обеспечивали весьма ценную под-
держку (не только в этом вопросе), ободрение и практическую помощь.
Основной вариант первого и второго томов, как и первой половины
третьего тома, был написан за время творческого отпуска, проведенно-
го в Иерусалиме летом 1989 года. За это следует поблагодарить не только
Вустерский колледж и Оксфордский университет, которые предоставили
мне отпуск, и Леверхульмский Фонд за щедрую стипендию на путешест-
вие, но также и  тех, кто принял меня в  Иерусалиме, а  именно: профес-
сора Дэвида Сатрана из Еврейского университета, который организовал
для меня возможность преподавать в  этом университете, и  в  особенно-
сти настоятеля собора Св. Георгия его высокопреподобие Хью Уайбру,
который приютил меня, создав как домашнее, так и  церковное окруже-
ние, наиболее приближенное к  тому, что я  мог  бы назвать идеальными
условиями для писателя. Я  также искренне благодарен преподобному
Майклу Ллойду, преподобному Эндрю Муру и  доктору Сьюзан Гилин-
гэм, разделившим между собой мою преподавательскую нагрузку на вре-
мя моего отсутствия, а  двум последним  – еще и  за чтение частей текста
и  комментарии, проницательность которых была проявлением коллеги-
альности наивысшего качества. Библиотекари Еврейского университета
и Эколь Библик были весьма любезны; на родине же предпочтительным
и благоприятным местом для работы остается, несмотря на сокращение
ее ресурсов, Бодлианская библиотека. Библиотеки факультетов востоко-
ведения и богословия также принесли немало пользы.
Наибольшей  же благодарности, как и  всегда, заслуживает помощь
моей дорогой супруги и детей, смирившихся с моим отъездом в Иеруса-
лим, а  также другими многочисленными поездками и  связанными с  ра-
ботой нагрузками. Если суть герменевтики и, более того, самой истории
неизбежно сводится к  взаимодействию между читателем и  свидетель-
ствами  – те, кто помог читателю быть самим собой и  стать таким, ка-
ким он должен быть, достойны называться творцами-сопричастниками
получившегося прочтения. Один из таких творцов-сопричастников, без
которого во многом не было бы и самого проекта, и моего богословского
и  особенно герменевтического мышления, сформировавшегося за по-
следнее десятилетие,  – это доктор Брайан Уолш из Торонто. Он  принял
немалое участие в проекте, а летом 1991 года он провел полтора месяца,
переосмысливая вместе со мной и  перекраивая самые важные первые
пять глав этого тома. В книге осталось немало недостатков – но в ответе
за них лишь я; если же у нее есть достоинства, то некоторыми из них она
обязана такому проявлению академического великодушия и дружбы, что
и отражено в посвящении, – хотя это вряд ли может считаться достаточ-
ной наградой.
Н. Т. Райт
Вустерский колледж, Оксфорд
День Св. Петра
июнь 1992