Пришел август. Дни становились короче, и, думая об осенних вечерах, я спрашивала себя, когда лучше брать Уроки у мадам Луад. Чем дальше я училась, тем больше мне хотелось знать. И вечером я спросила ее, сможет ли она позаниматься со мной в воскресенье утром.

– Ты можешь прийти, – с улыбкой сказала она, – но, возможно, что ты не застанешь меня.
– Куда же вы пойдете в воскресенье? – спросила я.
– На христианский молебен, Гуэн. Ты никогда не была в церкви?
– Нет. Я слишком плохо одета. В городе я видела красивую церковь, в которую входили дамы в красивых пальто.
– Ты знаешь, Гуэн, Богу нет дела до этого. Бог не нуждается ни в красивой церкви, ни в дорогих одеждах прихожан.
Ты помнишь стих, который мы читали в истории Самуила: "Человек видит только внешность, а Бог еще и душу"? Христианский молебен, куда я пойду, будет в обычном зале, на него придут такие же простые люди, как мы: рыбаки, рабочие... Ты хочешь пойти со мной?
– А что там надо делать? – вместо ответа спросила я.
Мадам Луад укоризненно посмотрела на меня. Наверное, она была удивлена, что я задаю такие глупые вопросы.
– Моя дорогая Гуэн, – сказала она, – мы идем туда, чтобы поклониться Богу, помолиться Ему, попросить о своих нуждах и услышать Его святое слово.
– Если надо просить, тогда я пойду, – обрадовалась я, – я еще не очень хорошо умею просить. Никто хорошенько не объяснял мне, как это надо делать, а женщина, которая дала мне Библию, сказала, что я должна просить.
Время до воскресенья тянулось очень медленно. Мне очень хотелось пойти на молебен, и в субботу всю ночь я не сомкнула глаз.
В воскресенье утром в назначенное время я пришла к мадам Луад, чтобы первый раз в жизни пойти на христианский молебен.
После слов мадам Луад меня мало заботил мой внешний вид, и так как мама еще спала, когда я уходила из дома, я не попросила у нее свое лучшее платье, а пошла в том, которое носила каждый день, босиком и не оченьто чистая.
Мне показалось, что мадам Луад немного удивилась, увидев меня, когда я вошла в комнату, но ничего не сказала, а так как время шло и старушка не могла быстро идти, мы отправились в путь.
Когда мы вошли в молебный зал, народу еще было очень мало, но я стыдилась своего грязного вида. Мадам Луад села на скамью, где уже расположились несколько пожилых дам. Я присела возле нее.
Мне уже начало надоедать тихо сидеть, как сзади послышались шаги. Обернувшись, я увидела множество детей, хорошо и чисто одетых, которые расселись на скамейках, расположенных вдоль стены. Мне было интересно узнать, кто они. Немного погодя какой-то господин заговорил.
Это было очень странное утро. Я услышала много непонятных мне вещей, и хотя после этого случая я часто посещала молебны, мне трудно сказать, какие чувства я испытала в первый раз. Мне казалось, что Кто-то Невидимый присутствует здесь и слушает молитвы. У меня не было подобного чувства, когда я была одна на берегу, потому что женщина сказала тогда, что Иисус должен только услышать меня. А теперь я шептала: "Иисус, я знаю, что Ты здесь". Потом пели гимны; я не рискнула петь, но мне казалось, что все голоса выражали то, чем было переполнено сейчас мое сердце. Однако, под конец мне это наскучило, я чувствовала усталость, глаза слипались и, наконец, я уснула, уронив голову на плечо мадам Луад. Я проснулась, когда все уже начали вставать, собираясь уходить.
По дороге обратно я не сказала мадам Луад ни слова, потому что была погружена в свои мысли, и только на следующий день, придя к ней на урок, я спросила, кто были те дети, которые пришли на молебен.
– Они из воскресной школы, Гуэн; они обучаются по Библии, разучивают различные гимны, а потом воспитатели ведут их в церковь.
– Все дети могут учиться в воскресной школе?
– Ты можешь поступить туда, если мама отпустит тебя.
Хотела бы ты там учиться?
– О да! – ответила я. – Я спрошу об этом маму, как только вернусь домой.
Когда урок закончился, я во весь дух побежала домой, чтобы спросить у мамы разрешения учиться в воскресной школе. Я не сомневалась, что она отпустит меня.
Взбежав на порог и ничего не замечая вокруг, я подбежала к маме, крича:
– Мама, разреши мне учиться в воскресной школе и разреши надеть розовое платье!
– В воскресной школе? Этого еще не хватало! – гневно ответила мама. – Даже не говори об этом, я сыта по горло вашими чтениями и школами. Скоро вы ни на что не будете способны, ни ты, ни он. Посмотри на этот кусок хлеба, кто его съест, скажи?
Я увидела на столе несколько больших караваев, настолько сгоревших, что их и в самом деле невозможно было есть.
– Это все оттого, что вы больше ни о чем не думаете, кроме своих книг; в конце концов, мое терпение скоро лопнет, – негодовала она.
Я не понимала, что произошло, и смотрела на Кора, который стоял рядом, опустив голову.
– Это я сжег хлеб.
– Вы всех заразили своим чтением;, – продолжала мама, – уже и Пьера не видно нигде, может быть, он тоже сидит и читает где-нибудь в уголке, во всяком случае, он больше не следит за печью. Ты тоже, Гуэн, могла бы быть полезна семье, которая приютила тебя, но нет, вместо этого ты учишься читать, как какая-то знатная дама. И, наконец, Кор, обещавший следить за печью, берет книгу и забывает все на свете! Он, конечно, думает, что хлеб валяется на дороге, как эти булыжники.
– Мне в самом деле очень жаль, мама, – произнес Кор.
– Жаль! Я и не сомневаюсь, но хлеб от этого лучше не станет. И ты еще больше пожалеешь, когда начнешь жевать горелую горбушку с вечерним супом. А ты смотри сюда, – сказала мама, повернувшись ко мне, – вот твоя ненаглядная книга на этажерке, и чтобы больше ее не трогать, я запрещаю тебе и Кору. И запомни, что я больше не хочу слышать ни об уроках, ни о школе.
Я вышла из дома и в слезах села в траву. Мне было трудно сразу от всего отказаться, когда я уже начала делать успехи. Я так хотела научиться читать до возвращения той милой женщины и ходить вместе с другими детьми в воскресную школу. А теперь все надежды рухнули.
Я надеялась стать послушной девочкой и поступать так, как скажет Всевышний, а теперь не я буду виновата, если стану непослушной, потому что как же я могу обойтись без Библии? Я была очень сердита на маму и забыла о всем хорошем, а также о том, что Кор сжег хлеб на целую неделю. А потом я подумала, что если бы Всевышний действительно хотел, чтобы я стала хорошей, Он ни за что бы не допустил, чтобы это произошло. Все было бы в порядке, и я пошла бы учиться в воскресную школу. Виноваты прежде всего мама, Кор, все – только я была права, и поэтому мне было очень грустно.
На следующий день мое настроение еще больше ухудшилось, и мама сказала, что я должна буду уйти, если не исправлюсь. Я вышла, ворча, и направилась к пляжу. Сделав несколько шагов, я услышала голос Пьера, который был намного веселее обычного. Он сидел около лодки, возле него стоял пакет с тростником. Пьер так проворно заплетал стебли, что я едва могла уследить за его пальцами.
– Смотри, Гуэн, – сказал он, – сколько корзинок я уже сделал! Кор складывает их под старую лодку. Пойди, посмотри.
Я нехотя поплелась к лодке, так как в этот момент корзинки меня совсем не интересовали, но как же я удивилась, увидев множество аккуратно сплетенных корзин.
– Каждая стоит пять-шесть франков, – сообщил Пьер, – я хочу, чтобы месье Джон узнал, что я продаю их. Он сразу же захочет их купить, потому что Мари сказала, что корзинки ему очень нужны.
Моя сестра Мари работала у месье Джона, одного из крупнейших в стране фермеров.
– Я думаю, Гуэн, – продолжал Пьер, что, если утром у тебя будет время, ты сможешь пойти и сообщить ему об этом. И тогда я принесу маме деньги.
– Я не пойду туда, меня мама заругает, – ответила я, собираясь уйти.
– О Гуэн, сходи туда, я уверен, что мама разрешит тебе.
– Я не буду ничего у нее спрашивать, я сказала тебе, что не пойду туда.
Я ушла, но мне было неспокойно. То, что я сделала, не могло понравиться Христу. Вдруг мне вспомнился стих, который мы читали в Библии мадам Луад: "Ибо Христос не себе угождал", и мне стало стыдно за свою грубость по отношению к Пьеру.
Через минуту я снова вернулась к нему.
– Пьер, мне очень жаль, что я так грубо разговаривала с тобой. Я сейчас же пойду к мсье Джону. Дай мне одну корзинку, чтобы он увидел, как хорошо ты их делаешь.
Пьер обрадовался.
– Я подожду тебя здесь, Гуэн, а потом ты мне скажешь, согласен ли мсье Джон купить их у меня.
– Я быстро, – уже на бегу крикнула я.
И я сказала себе, что если теперь у меня нет Библии, то, по крайней мере, я постараюсь вспомнить то, что уже знаю, и попрошу Иисуса научить меня еще чему-нибудь.
Может быть, Он найдет для этого другой способ.