"Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Иоан. 3,16).

Благая весть.

В Святом Писании есть места, в которых несколько строк содержат, казалось бы, целый том бесценных истин. Стих, который мы только что процитировали, - одно из таких мест. Это часть памятной беседы нашего Господа с Никодимом, в сжатой форме содержащая всю сущность Евангельской истины, которую можно кратко обозначить как "Благая весть".
Как проповеднику, так и тому, кому он проповедует, следует всегда иметь в виду, что единственная великая цель Евангелия заключается в том, чтобы свести вместе Бога и грешника, чтобы обеспечить вечное спасение грешника. Оно открывает погибшему человеку Бога-Спасителя. Иными словами, оно представляет грешнику Бога в том виде, который наиболее отвечает его нуждам. Спаситель является как раз тем, что нужно погибшему: как спасительное судно - тонущему, врач - больному, хлеб - голодному. Они подходят друг для друга, и когда Бог как Спаситель и человек как погибший грешник встречаются, то весь вопрос решается на веки. Грешник спасен, потому что Бог - Спаситель. Он спасен в соответствии с присущим Богу совершенству во всем его характере, во всем, что он напоминает, во всех отношениях. Поднимать вопрос о полном и вечном спасении верующей души - значит, отрицать, что Бог является Спасителем. Так и в отношении оправдания. Бог явил Себя Ходатаем, и потому верующий оправдан посредством совершенства Бога. Если бы в знании даже самого слабого из верующих обнаружился хотя бы один изъян, то это было бы бесчестием для Бога как Ходатая. Скажите мне лишь то, что Бог является моим Ходатаем, - и я перед лицом всякого противника и обвинителя докажу, что совершенно и неизбежно оправдан.
На том же основании скажите мне лишь то, что Бог явил Себя в качестве Спасителя, - и я с непоколебимой уверенностью и святым бесстрашием докажу, что я совершенно и неизбежно спасен. И это основано не на чем-либо, находящемся во мне самом, но исключительно на откровении Бога о Себе. Я знаю, что Он совершен во всем, и потому Он совершенен как мой Спаситель. Следовательно, я совершенно спасен, поскольку в моем спасении заключается слава Бога. "И нет иного Бога кроме Меня, Бога праведного и спасающего нет кроме Меня". "Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного" (Ис. 45,21.22). Один исполненный взгляд веры, обращенный погибшим грешником к справедливому Богу и Спасителю, обеспечивает вечное спасение. "Взгляд" - как это просто! Это не "дело", не "молитва", не "чувства" - нет, это просто "взгляд". И что за тем? Спасение - вечная жизнь. Так и должно быть, потому что Бог - Спаситель, и маленькое драгоценное слово "взгляд" полностью выражает тот факт, что спасение, которого я хочу, обретается в Том, на Кого я взираю. Все это уготовано для меня там, и один взгляд обеспечивает мне это навеки. Это дело не сегодняшнего и не завтрашнего дня, это вечная действительность. Бастионы спасения, за которыми укрываются верующие, воздвигнуты Самим Богом-Спасителем на прочном основании искупительного дела Христа, и никакие силы земли или ада не могут поколебать их. "Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, - камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится" (Ис. 28,16; 1 Пет. 2,6).
Но давайте обратимся теперь к глубокому и содержательному отрывку, который составляет особый предмет этой статьи. В нем, несомненно, мы слышим голос Бога-Спасителя - голос Того, Кто сошел с небес, чтобы явить Бога таким образом, каким Он не был явлен никогда прежде. Чудесная и благословенная действительность заключается в том, что Бог полностью раскрылся в этом мире, явил Себя, чтобы мы - автор и читатель этих строк - познали Его во всей реальности того, чем Он является; познали Его каждый сам для себя со всей возможной достоверностью и уповали на Него во всей благодатной близости личного общения.
Читатель, подумай об этом! Умоляем тебя, подумай об этом поразительном праве. Ты можешь познать для себя Бога как своего Спасителя, своего Отца, своего истинного личного Бога. Ты можешь иметь с Ним дело, опираться на Него, прилепиться к Нему, ходить с Ним, жить Им и двигаться и существовать в Его благословенном присутствии, в солнечном сиянии Его любвеобильного лика, под Его бдительным оком. В этом жизнь и мир. Это нечто большее, чем просто теология, или наука о божественном. Они имеют свою ценность, но следует помнить, что человек может быть глубоким теологом, способным богословом - и все же жить и умереть без Бога и погибнуть навеки. Это серьезная, ужасная, ошеломительная мысль! Человек может попасть в ад, во тьму и беспросветность вечной ночи со всеми теологическими догмами в его голове. Человек может восседать на профессорском стуле или стоять за кафедрой, он может почитаться великим учителем или красноречивым проповедником; тысячи людей могут сидеть у его ног и учиться у него, тысячи могут ловить слова из его уст и восхищаться ими, и после всего этого он сам может пасть в бездну и провести отчаянную, безнадежную вечность в компании с самыми безбожными и безнравственными людьми.
Не так, однако, обстоит дело с тем, кто знает Бога, Себя в лице Иисуса Христа. Такой человек обрел жизнь вечную. Иисус Христос говорит: "Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобой Иисуса Христа" (Иоан. 17,3). Жизнь вечная не заключается в том, чтобы познать теологию (или богословие). Человек может просидеть, изучая ее, как он изучает юриспруденцию или медицину, астрономию или геологию, и все же ничего не узнать о Боге и потому остаться вне божественной жизни и в конце концов погибнуть.
Так и в отношении голой религиозности. Человек может быть самым горячим ее приверженцем, чрезвычайно усердно исполнять все обязанности и тщательно соблюдать все обряды догматической религии, он может поститься и молиться, слушать проповеди и читать молитвы, он может быть преданным и достойным примера; и все же ничего не знать о Боге во Христе - жить и умереть вне Бога и попасть в ад навсегда. Взгляните на Никодима. Где бы вы могли найти лучший пример религиозного человека? Муж из фарисеев, правитель иудеев, владыка Израиля, более того, тот, кто по-видимому, узрел чудеса нашего Господа в качестве доказательств Его божественной миссии, - и все же к нему было обращено слово: "Ты должен родиться свыше". Нам наверняка нет нужды приводить дальнейшее доказательство того, что человек может быть не только религиозным, но пастырем и учителем других, и все же не иметь в своей душе божественной жизни.
Но не так обстоит дело с тем, кто знает Бога во Христе. Такой человек имеет жизнь и цель. Его бесценная участь - Сам Бог. Это лежит в самом основании истинного живого христианства. Это превыше всего. Мы повторяем, что это не просто теология, богословие или религиозность - это Сам Бог, в Которого верят и Коим наслаждаются. Это великая и неотразимая истина. Это душа теологии, фундамент богословия, жизнь истинной религии. Во всем мире нет ничего подобного этому. Это нечто, что нужно почувствовать для того, чтобы познать. Это знакомство с Богом, вера в Него и наслаждение Им.
Но, может быть, читатель захочет спросить: как я могу обрести это бесценное сокровище? Как я могу познать Бога сам этим животворным и спасительным путем? Если верно, что без этого личного знания Бога я должен навеки погибнуть, то как я могу достичь выше указанной цели? Что я должен делать, кем я должен быть, чтобы познать Бога? Ответ заключается в том, что Бог явил Себя. Если бы Он этого не сделал, то мы решительно бы заявили, что ничего из того, что мы могли бы сделать и чем могли бы быть, ничто в нас или от нас не могло бы дать нам знакомство с Богом. Если бы Бог не явил Себя, то мы навеки бы остались в невежестве относительно Его и погибли бы в нашем невежестве. Но поскольку Он явился из плотного мрака и открыл Себя, то мы можем познать Его согласно истине Его откровения и обрести в том знании жизнь вечную и источник блаженства, из которого будут черпать искупленные души в течение золотых веков вечности.
Мы не знаем ничего, что так ясно и убедительно доказывало бы полную неспособность человека сделать что-либо для жизни, как тот факт, что обладание этой жизнью основывается на знании Бога; а это знание Бога должно основываться на откровении Бога. Одним словом, знание Бога - есть жизнь, а незнание Его - смерть.
Но где можно познать Его? Это и в самом деле важный вопрос. Многие вместе с Иовом могут воскликнуть: "О, если бы я знал, где найти Его!" Где найти Бога? Должен ли я искать Его в творении? Несомненно, рука Его видна там, но увы, это мне не поможет. Бог-Создатель не удовлетворит падшего грешника. Рука силы не поможет несчастному, греховному существу, подобному мне. Я желаю сердце любви. Да, я хочу того сердца, которое может полюбить меня во всем моем грехе и скорби. Где я могу обрести Его? Должен ли я заглянуть в широкие владения Провидения - в сферу божественного господства? Открыл ли там Себя Бог таким образом, чтобы удовлетворить меня, жалкого, погибшего человека? Поможет ли Провидение и господство тому, кто знает, что он - заслуживающий ада грешник? Ясно, нет. Если я взгляну на все это, я увижу то, что смутит и потрясет меня. Я близорук, невежествен и совершенно не способен объяснить все обстоятельства, все причины и следствия, все "почему" и "зачем" одного события в моей жизни или в истории этого мира.
Могу ли я объяснить тот факт, что самая драгоценная жизнь внезапно обрывается, а ничтожный человек преуспевает в жизни? Вот муж и отец большого семейства, он кажется совершенно необходимым для своего дома и все же внезапно он умирает, и его семейство остается в скорби и отчаянии; хотя с другой стороны, прикованное к постели несчастное существо переживает всех своих родственников, живя за счет прихода или частной благотворительности. Это существо лежит в постели годы, являясь для кого-то бременем и бесполезным для всех. Могу ли я объяснить это? В состоянии ли я истолковать глас Провидения в этом глубоко таинственном предначертании? Конечно, нет: нет ничего во мне, что помогло бы пробраться сквозь запутанные лабиринты того, что называется Провидением. Я не могу таким путем обрести Бога-Спасителя.
Что же, обращусь я к закону, к законодательству Моисея, к обрядности левитов? Найду ли я здесь то, что желаю? Пожелает ли Законодатель на вершине огненной горы, окутанной облаками и плотной тьмой, посылающий громы и молнии, или скрывающийся за покровом, помочь мне? Увы, увы! Я не могу удовлетворить Его требования и выполнить Его условия. Мне заповедано любить Его всем сердцем, всем помышлением и всей силой моей, но я не знаю Его. Я слеп и не способен видеть. Я отчужден от жизни Бога, враг Ему по злым делам. Грех ослепил мой рассудок, заглушил мою совесть, и ожесточил мое сердце. Дьявол совершенно извратил мое нравственное существо и привел меня в состояние явного возмущения против Бога. Я хочу получить вознаграждение в самом источнике моего существа прежде, чем я сделаю то, что требует закон. Но как я могу получить это вознаграждение? Только через познание Бога. Но Бог не открывается в законе. Нет, он сокрыт, за непроницаемым облаком, за плотным покровом. Потому я не могу познать Его и здесь. Я вынужден удалиться от той горы и от того непроницаемого покрова, и от всего мироздания, чьи признаки как бы вопиют: "О, если бы я знал, где найти Его!" Одним словом, ни в творении, ни в провидении, ни в законе Бог не являет Себя в качестве "справедливого Бога и Спасителя". Я вижу в творении Бога силы, в провидении - Бога мудрости, в законе - Бога справедливости и только в лице Иисуса Христа - Бога любви. "Бог во Христе примирил с Собою мир" (2 Кор. 5,19).
К этому великому факту мы и привлекаем внимание читателя, если, конечно, он еще не знает Господа. Крайне важно, чтобы он разобрался в этом. Без этого ничего не получится. Познание Бога - это первый шаг. Это не просто познание чего-либо о Боге, и не то, чтобы необновленная природа стала вдруг религиозной, пытаясь поступать лучше и соблюдать закон. Нет, читатель, ничего подобного. Это Бог, познанный в лице Иисуса Христа. Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Бога в лице Иисуса Христа. Это глубокая и благословенная разгадка всего вопроса. Читатель своим естеством пребывает в состоянии тьмы. В нем нет ни единого луча духовного света. Он духовно и нравственно напоминает то мироздание, которое физически существовало, прежде чем уста Всемогущего Творца изрекли повеление: "Да будет свет". Все тьма и хаос, ибо "бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого" (2 Кор. 4,4).
Здесь мы видим два момента, а именно: Бог века сего, ослепляющий умы и препятствующий сиянию драгоценных и животворных лучей славы Бога, а с другой стороны - Бог в Его чудесной благодати, сияющей в сердцах, и дающий свет познания Его славы в лице Иисуса Христа. Таким образом, все зависит от подлинности познания Бога. Существует ли свет? Только потому, что Бог познан. Несомненно, есть различные степени восприятия и проявления этого света, но свет существует, поскольку есть познание Бога. Так же могут быть и различны формы тьмы, поскольку Бог не познан. Познание Бога есть свет и жизнь. Незнание Бога есть тьма и смерть. Человек может обогатить себя всеми сокровищами науки и литературы, но если он не знает Бога, то он пребывает во тьме первобытной ночи. Но с другой стороны, человек может быть глубоко невежественным во всех науках, но если он знает Бога, он ходит в ярком свете дня.
В том отрывке из писания, которое занимает наше внимание, а именно в Иоан. 3,6, мы видим замечательную особенность всего евангелия от Иоанна и особенно его начальных глав. Невозможно размышлять над ним, не осознав этого интересного факта. В этом отрывке мы предстаем перед Самим Богом, в том чудесном аспекте Его природы, благодаря которому Он возлюбил мир и отдал ему Своего Сына. В нем мы также находим не только "мир" как целое, но и отдельного грешника. Таким образом, Бог и грешник пребывают вместе - любящий и дающий Бог и грешник, верящий и получающий закон и благодать; в одном мы видим иудаизм, другом - христианство. В одном мы видим Бога, требующего повиновения, чтобы жить, в другом мы видим Бога, дающего жизнь, как единственное основание повиновения. В одном мы видим человека, борющегося за свою жизнь, но никогда не достигающего ее, в другом мы видим человека, получающего жизнь, как щедрый дар через веру в Господа Иисуса Христа. Таков контраст между двумя системами, контраст, который нельзя недооценить. "Закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (Иоан. 1,17).
Но давайте обратим внимание на тот способ, которым это открывается в нашем тексте. "Бог так возлюбил мир". Здесь мы видим широкий аспект любви Бога. Она не ограничивается отдельной нацией, племенем, кастой или семьей. Она охватывает весь мир. Бог есть любовь, и поскольку Он является таковым, то речь идет не о пригодности или ничтожности предмета Его любви. Она существует, потому что Он существует. Он есть любовь и не может противоречить Сам Себе. То, чем являемся мы, каким бы ни был мир, это то, чем является Бог; и мы знаем, что эта истина о Боге образует и прочную основу, на которой зиждется все христианство. Душа может испытывать глубокие и болезненные конфликты от сознания собственной обреченности, в ней может быть множество сомнений и опасений, могут быть потрачены недели, месяцы или годы познания закона во внутреннем самопознании, даже после того, как чистый рассудок давно уже согласился с основами Евангельского учения. Но как бы то ни было, мы должны прийти в непосредственное и личное соприкосновение с Богом, таким, каким Он раскрыл Себя в Евангелии. Мы должны познакомиться с Ним, а Он есть любовь.
В этом жизнь и покой для души. В этом полное и вечное спасение для жалкого, беспомощного, грешного, погибшего существа - спасение, основывающееся не на чем-либо, что в человеке или от человека, не на том, чем он является или мог бы быть, но исключительно на том, чем является Бог и что Он сотворил. Бог любит и дает, а грешник верует и получает. Это далеко превосходит создание, господство или закон. При создании Бог говорил - и это исполнялось. Он создавал миры словом Своим. Но во всем повествовании о творении мы не видим ничего о Боге любящем и дающем.
Что касается господства, то мы видим Бога правящим в непостижимой мудрости, посреди воинства небесного и посреди чад человеческих, но мы не можем постичь Его. Мы можем лишь сказать об этом, что
Пути Господни неисповедимы -Всечасно совершая чудеса,Он по воде шагает, как по суше,Смиряя бури, всходит в небеса.И глубоко в неизмеримых шахтахЕго любви - вдали от наших глаз -Он добывает крупные алмазыСвоих верховных замыслов для нас.
Наконец, что касается закона, то он от начала до конца является совершенной системой повелений и запрещений, системой, совершенной в своем испытании человека и в выявлении его полного отчуждения от Бога, "ибо законом познается грех". Но что могла бы сделать эта система в мире грешников? Могла ли она дать жизнь? Нет, это невозможно. Почему? Потому что человек не мог исполнить ее священное требование. Закон был служением смерти и осуждения (см. 2 Кор. 3). Единственное действие закона на всякого, кто находится под ним, - это тяготение смерти над душой и вины и осуждения над совестью. Вряд ли может быть иначе с честной душой, находящейся под законом.
Что же нужно? Просто познание любви Бога и того драгоценного дара, который дает эта любовь. Это извечное основание всего - любовь и дар любви, ибо - следует заметить и всегда иметь в виду - любовь Бога никогда не достигла бы нас, если бы не посредство этого дара. Бог свят, а мы грешники. Как можем мы приблизиться к Нему? Как можем мы пребывать в Его священном присутствии? Как вообще грех и святость могут находиться вместе? Это невозможно. Справедливость требует осуждения греха, и если любовь спасает грешника, то именно за счет этого дара Единородного Сына. Дарий любил Даниила и весьма старался спасти его от львиного рва, но его любовь была бессильной из-за неумолимого закона мидян и персов. Он провел ночь в скорби и посте. Он мог рыдать на краю рва, но он не мог спасти своего друга. Его любовь была не способна спасать. Если бы он предложил львам самого себя вместо своего друга, это было бы славным с точки зрения нравственности, но он этого не сделал. Его любовь выразилась в бесполезных слезах и стенаниях. Закон персидского царства был сильнее, чем любовь персидского царя. Закон в его суровом величии торжествовал над бессильной любовью, которая не могла дать своему предмету ничего, кроме бесплодных слез.
Но любовь Бога не похожа на эту, - вечная и всеобщая хвала Его имени! Его любовь в состоянии спасти. Она правит через праведность. Но как это происходит? Потому что "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного". Закон с чрезвычайной торжественностью провозгласил: "Душа согрешающая да умрет". Был ли тот закон менее суров, менее величествен, менее требователен, чем закон мидян и персов? Конечно, нет. Как же тогда им пользоваться? Его следовало возвеличить и почитать, укреплять и прославлять. Не одна йота этого закона не могла быть отвергнута. Как же разрешить эту трудность? Нужно было сделать две вещи: возвеличить закон, осудить грех и спасти грешников. Как можно было достичь этих великих результатов? Ответ на это дан в двух смелых, ярких строчках одного из наших поэтов:
Так на кресте начертано Христовом:
"Да сгинет грех, но да спасется грешник!"
Драгоценные слова! Пусть многие ищущие грешники прочитают их и уверуют в них! Поразительная любовь Бога такова, что Он не пощадил Своего Собственного Сына, но отдал Его за всех нас. Его любовь стоила Ему не меньшего, чем Сын из Его собственного лона. Когда речь шла о создании миров, это стоило Ему лишь слов из Его уст; но когда речь зашла о любви к миру грешников, это стоило Ему Его единородного Сына. Любовь Бога - это святая любовь, любовь, действующая в гармонии со всеми качествами Его естества и со всеми требованиями Его престола. "Благодать воцарилась чрез праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим". Душа никогда не сможет достичь свободы, пока полностью не овладеет этой истиной. Она может питать смутные надежды на милость Бога и испытывать определенную уверенность в искупительном деле Иисуса, истинное и действительное само по себе, но сердце вряд ли сможет насладиться подлинной свободой, пока оно не увидит и не поймет, что Бог прославил Себя в Своей любви к нам. Совесть нельзя успокоить, сатану нельзя заставить замолчать, если грех полностью не осужден и не устранен. Но "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного". Какая глубина и сила в этом маленьком слове "так"!
Вероятно, здесь потребуется разрешить трудность, которую может испытывать ищущая душа в отношении вопроса о принятии этой любви. Тысячи людей находятся в смущении и замешательстве в отношении этого вопроса на различных этапах их духовного развития, и вполне вероятно, что многие, читающие эти строки, будут рады увидеть несколько слов по этому предмету. Многие захотят спросить: "Как я узнаю, что эта любовь и этот дар любви предназначен мне? Какие у меня гарантии, что "жизнь вечная" - для меня? Я знаю план спасения; я верю во вседостаточность искупления Христа для прощения и оправдания всех, истинно верующих. Я убежден в истинности всего, что провозглашает Библия. Я верю, что все мы грешники и, более того, мы не можем сделать ничего для своего спасения; что нам нужно омыться в крови Иисуса, научиться и руководствоваться Духом Святым, прежде чем мы сможем угодить Богу здесь и обитать с Ним там. Во все это я полностью верю, и все же у меня нет уверенности, что я спасен, я хочу знать, на каком основании я должен верить, что мои грехи прощены и я имею жизнь вечную".
Если так примерно говорит читатель, если он так выражает свое затруднение, то, прежде всего, мы хотели бы привлечь его внимание к двум словам, которые встречаются в нашем драгоценном отрывке (Иоан. 3,16), а именно "мир" и "всякий". Кажется совершенно невозможным, чтобы кто-то отказался применить эти слова по отношению к себе. Ибо каково - позвольте нам спросить - значение термина "мир"? Что оно включает или, скорее, что оно не включает в себя? Когда же Господь провозгласил, что "Бог так возлюбил мир", то на каком основании читатель исключает себя из масштабов, сферы и приложения этой божественной любви? Он может это сделать лишь на том основании, если сможет показать, что он единственный принадлежит не этому миру, но какой-то иной сфере бытия. Если провозглашается, что "мир" безнадежно осужден, то сможет ли кто-либо, являющийся частью этого мира, избежать применения к себе этого приговора? Может ли он исключить себя из этого? Это невозможно. Как же он может и почему он должен исключать себя, когда речь идет о щедрой любви Бога и о спасении через Иисуса Христа?
Но, далее, мы можем спросить: "Каково значение, какова сила этого привычного слова "всякий"?" Конечно, оно означает "каждый", а если каждый, то почему не читатель? Бесконечно лучше, бесконечно надежнее обнаружить в евангелие слово "всякий", чем свое собственное имя, поскольку в мире могут быть тысячи людей с одним и тем же именем, но "всякий" относится ко мне также однозначно, как будто бы я был единственным грешником на земле.
Таким образом, само слово евангельской вести, сами термины, использованные для благовествования, таковы, чтобы не оставить возможного основания для трудностей в их применении. Если мы послушаем нашего Господа во дни Его пребывания во плоти, то мы услышим такие слова: "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". А если мы послушаем Его после воскресения, то мы услышим такие слова: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари" (Мар. 16,15). И, наконец, если мы послушаем глас Духа Святого, ниспосланного воскресшим, вознесшимся и прославленным Господом, то мы услышим такие слова: "Один Господь у всех, богатый для всех призывающих Его. Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется" (Рим. 10,13).
Мы видим, что во всех выше процитированных отрывках, употреблены два термина: один общий, другой частный - и оба вместе они представляют весть о спасении так, чтобы не оставить возможным основанием для отказа от их применения к себе. Если сферой драгоценного Евангелия Христова является "весь мир", а его слушателем - "всякая тварь", то на каком основании может кто-либо исключить себя из него? По какому праву может грешник, находящийся вне ада, сказать, что благая весть о спасении не предназначена для него? Нет такого грешника. Спасение также обильно, как воздух, которым мы дышим, как капли росы, освежающие землю, как лучи солнца, освещающие наш путь, и если мы попытаемся ограничить их проявление, то это не будет соответствовать ни замыслам Христа, ни любви сердца Бога.
Но, возможно, в этом месте некоторые из наших читателей захотят спросить нас: "Как вы решаете вопрос об избирательности?" Мы ответим: "Очень просто - предоставив его Богу, а именно это поворотный пункт в наследовании духовного Израиля, а не камень преткновения на пути искателя истин". Мы убеждены, что это верный подход к глубоко важному учению об избрании. Чем больше мы размышляем об этом предмете, тем больше мы убеждаемся, что эта ошибка со стороны евангелиста или проповедника Евангелия - ограничивать его содержание, искажать его суть или смущать слушателей об избирательности или предопределенности. Он должен осуществлять по отношению к падшим грешникам свое благословенное служение. Он встречает людей там, где они находятся - на широкой почве нашего всеобщего падения, нашей общей вины, нашего общего осуждения. Он встречает их с вестью о полном, щедром, немедленном, личном и вечном спасении - с пламенной и ободряющей вестью, исходящей из самого сердца Бога. Как провозглашает в 2 Кор. 5 Дух Святой, его служение является "служением примирения", которое характеризуется словами: "Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их", и чудесным основанием которого является то, что Бог сделал не знавшего греха Иисуса жертвой за грех ради нас, чтобы мы стали праведностью Бога в Нем.
Посягнет ли это хотя в малейшей степени на благословенную и ясно выраженную истину об избрании? Ни в коей мере. Она остается во всей своей целостности и ценности великой основополагающей истины Святого Писания на том самом месте, куда поместил ее Бог; это не предварительный вопрос, который нужно разрешить прежде, чем грешник придет к Иисусу, но это драгоценное утешение и ободрение для него, когда он уже пришел. Это меняет совершенно все. Если грешник предварительно должен разрешить вопрос о своем избрании, то как он может это сделать? Куда он обратится за решением? Где он найдет божественный залог того, что он является одним из избранных? В состоянии ли он найти в писании хотя бы одну строчку, на которую может опереться его вера в отношении избрания? Нет. Грешник увидит массу отрывков, провозглашающих его погибшим, виновным и падшим, массу отрывков, уверяющих в его полной неспособности сделать что-либо для своего собственного спасения, сотни мест, раскрывающих щедрую любовь Бога, ценность и действенность искупления Христова и сердечно приглашающих прийти к Нему таким, какой он есть и принять благословенное спасение Бога. Но если потребуется разрешить вопрос о его предназначении и избрании, то это безнадежное дело и грешник, если серьезно попытается это сделать, впадет в глубокое отчаяние.
Но не это ли происходит ныне с тысячами людей, неправильно применяющих учение об избрании? Мы убеждены, что это так, поэтому мы хотим помочь нашему читателю разобраться в этом предмете, как мы его понимаем. Мы считаем, что для искателя истины крайне важно знать, что то положение, с которого он призван взирать на крест Христа, - это не его избрание, но осознание падения. Благодать Бога встречает его как погибшего, мертвого и виновного грешника, а не как избранного. Это невыразимая благодать, поскольку он является грешником, но не узнает, что будет избран, прежде чем Евангелие не придет к нему в силе. "Зная избрание ваше, возлюбленные Богом братия" Как он узнал это? "Потому что наше благовествование было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе, и со многим удостоверением" (1 Фес. 1,4.5). Павел благовествовал фессалоникийцам, и когда Евангелие овладело ими, их сознанием, то он смог написать им как избранным.
Это ставит вопрос об избрании на должное место. Если читатель на минуту обратится к Деян. 17, то он увидит, как Павел осуществляет свое служение в качестве евангелиста среди фессалоникийцев. "Пройдя чрез Амфиполь и Аполлонию, они пришли в Фессалонику, где была Иудейская синагога. Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых, и что сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам". Так и в начале 1 Кор. 15: "Напоминаю вам, братья, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали. Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию" (стихи 1-4).
Из этого и многих других отрывков, которые можно было бы процитировать, мы узнаем, что апостол благовествовал не просто учение, но личность. Он не благовествовал избрание. Он говорил об этом святым, но никогда не грешникам. Это должно быть образцом для евангелистов во все времена. Мы ни разу не найдем апостолов, проповедующих избрание. Они благовествовали о Христе, они раскрывали благость Бога, Его обильную любовь, Его благодатную готовность принять всех, кто приходит к Нему в своем истинном состоянии погибшего грешника. Таков их образ благовествования, или, скорее, таков образ действия Святого Духа в них; таков был образ действия и Самого благословенного Господа. "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас". "Кто жаждет, иди ко Мне и пей". "И приходящего ко Мне не изгоню вон" (Мат. 11; Иоан. 7,6).
На пути искателя истины нет камней преткновения, нет предварительных вопросов, которые нужно решить, нет условий, которые нужно выполнить, нет никаких богословских затруднений. Отнюдь. Грешник принимается на своем истинном основании. В этом покой для усталого, питье для жаждущего, жизнь для мертвого, прощение для виновного, прощение для погибшего. Касаются ли эти щедрые приглашения учения об избрании? Конечно, нет. И, что важнее, учение об избрании не затрагивает их. Иными словами, полное и широкое благовествование совершенно не затрагивает великую и важную истину об избрании, а истина об избрании, находящаяся на своем должном месте, оставляет благовествование о благодати Бога на своем прочном и благословенном основании, во всей его божественной полноте. Благовествование встречает нас как погибших и спасает нас; и за тем, когда мы узнаем, что спасены, приходит драгоценное учение об избрании, чтобы утвердить нас в том, что мы никогда не можем погибнуть. Целью у Бога никогда не являлось смущение несчастных, ищущих душ богословскими вопросами или тонкостями учения, нет, благословенно во веки Его имя, Он благодатно желает, чтобы целительный бальзам Его всепрощающей любви и очистительного действия искупительной крови Иисуса пролился на духовные раны всякой пораженной грехом души. А что касается учений о предопределении и избрании, то Он раскрыл их в Своем Слове, чтобы утешить святых Своих, а не смутить бедных грешников. Эти учения сияют на страницах Вдохновения, подобно драгоценным камням, но они никогда не должны будут лечь камнями преткновения на пути ищущих жизни и мира. Они помещены в руке учителя, чтобы раскрыться среди семьи Бога, но они никогда не предназначались для евангелиста, которого его благословенная миссия посылает на дороги и в дома погибшего мира. Они предназначаются для того, чтобы питать и утешать детей, а не для того, чтобы уязвлять и соблазнять грешника. Мы хотели бы страстно обратиться ко всем евангелистам: "Не обременяйте свое благовествование всевозможными богословскими вопросами. Проповедуйте Христа. Раскрывайте глубокую и вечную любовь Бога-Спасителя. Пытайтесь привести виновного, с сокрушенной совестью грешника, перед самое лицо всепрощающего Бога. Обличайте, если вам нравится, если нужно, совесть, громогласно обличайте грех, возвещайте страшную действительность великого белого престола, огненного озера и вечного мучения; но помните, что ваша цель - привести сокрушенную совесть в умиротворение, в искупительной благодати крови Христовой. И тогда вы сможете привести плоды вашего служения в соответствии с Божественным, наставить слушающих в глубочайших таинствах веры Христовой. Вы можете быть уверены, что верное исполнение вашего долга как евангелиста никогда не заставит вас преступить рамки здравого богословия.
С той же страстностью мы хотели бы сказать искателю истины: "Пусть ничто не стоит на твоем пути к Иисусу в данный момент. Пусть богословы говорят все, что они хотят, ты должен слушать лишь голос Иисуса говорящего: "Придите ко Мне". Будьте уверены, что к этому нет никаких препятствий, никаких затруднений, никаких помех, никаких сомнений и никаких условий. Ты - погибший грешник, а Иисус - щедрый Спаситель. Доверься Ему, и ты спасен навеки. Уверуй в Него, и ты познаешь свое место среди "избранных Божиих", "предопределенных быть подобными Сыну Его". Принесите ваши грехи Иисусу, и Он простит их, смоет их Своею кровью, и облечет вас в непорочные одежды Божественной праведности. Пусть Дух Бога сподобит вас ныне просто и всецело припасть к этому драгоценному, вседостаточному Спасителю!
Теперь мы очень кратко отметим три явных зла, происходящих из неправильного применения учения об избрании, а именно
1. Обескураживание пылких душ, которым следует помогать всеми возможными способами, если такого человека оттолкнуть вопросом об избрании, то последствия могут быть крайне губительными. Если ему сказать, что благая весть о спасении предназначена только для избранных, что Христос умер только за них, и, следовательно, только они могут быть спасены, что если они не избраны, то они не имеют никакого права пользоваться благами смерти Христовой; если, короче, они обратились от Иисуса к богословию, от сердца любвеобильного и всепрощающего Бога к холодным и иссушающим догмам теологии, то невозможно сказать, чем все это кончится; они могут искать убежища либо в суеверии, с одной стороны, либо в безверии, с другой. Они могут кончить либо высокой церковью, либо широкой церковью, либо вообще никакой. Чего они действительно хотят - это Христос, живой, любящий, бесценный, вседостаточный Христос Бога. Он истинный свет для ищущих душ.
2. Во-вторых, беззаботные души через неправильное приложение учения об избрании сделаются еще беззаботнее. Такие люди, когда от них потребуют отчета об их состоянии и будущности, сложат на груди руки и скажут: "Вы знаете, я не могу уверовать, если Бог не даст мне силы. Если я один из избранных, я неизбежно буду спасен, если же нет, то я все равно не смогу спастись. Я ничего не могу поделать, я должен лишь ждать исполнения сроков Божиих". Следует разоблачить и свести на нет все эти ложные и нелепые рассуждения. Они ни минуты не выдержат сияния судилища Христова. Каждый там познает, что избрание не дало какого бы то ни было извинения, поскольку оно никогда не полагалось Богом в качестве препоны к спасению грешников. Слово гласит: "Желающий пусть берет воду жизни даром". Те же самые слова, устраняющие камень преткновения из-под ног искателя истины, исторгают оправдание из беззаботных уст того, кто отвергает это. Никто не исключен из этого, все приглашены. Нет ни препятствий, с одной стороны, ни оправданий, с другой. Все позваны и все ответственны. Следовательно, если кто-либо вздумает извинить себя за отвержение спасения Бога, то, опираясь на сокрытые установления Бога, - совершенно ясно, он обнаружит, что совершил роковую ошибку.
3. Мы часто с истинной сердечной скорбью наблюдаем, как ложное применение истины об избрании вредит серьезному, любящему евангелисту и искажает его дело. Этого следует тщательно избегать. Мы придерживаемся того, что задачей евангелиста не является - проповедовать избрание. Если он правильно наставлен, то и он будет того же мнения.
Одним словом, драгоценное учение об избрании не должно быть камнем преткновения для ищущих истины, для оправдания беззаботных, а также быть помехой ревностного евангелиста. Да сподобит нас Дух Бога почувствовать всеустрояющую силу истины!
Мы попытались, таким образом, разъяснить все затруднения, возникающие из неправильного приложения учения об избрании, и показать читателю, кем бы он ни был, что для него нет никаких препятствий к полному и искреннему принятию щедрого дара Бога - принесенного в дар Его Единородного Сына; для нас остается лишь рассмотреть во всех случаях последствия как они выражены в словах нашего Господа Иисуса Христа: "Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, а имел жизнь вечную".
Здесь мы видим последствия этого для каждого, кто верит в Иисуса. Он никогда не погибнет, но обретет жизнь вечную. Но кто попытается раскрыть все, что заключено в этом слове "погибнет"? Какой из человеческих языков в состоянии описать ужасы озера огненного и серного, "где червь не умирает, и огонь не угасает"? Мы, конечно же, убеждены, что никто, кроме Того, Кто употребил это слово, обращаясь к Никодиму, не сможет полностью объяснить его смысл, но мы призваны дать наше решительное свидетельство в отношении того, что Он учил о важной истине вечного наказания. Мы как-то уже ссылались на этот предмет, но мы полагаем, он требует надлежащего внимания, и поскольку слово "погибнуть" встречается в том отрывке, который занимает наши мысли, то мы не можем сделать ничего лучшего, чем привлечь к нему внимание читателя.
Чрезвычайно прискорбно и опасно то, что враг душ и истины Бога побуждает тысячи людей как в Европе, так и в Америке, подвергнуть сомнению важный факт вечного наказания для грешников. Он делает это на различных основаниях, пользуясь различными доводами, подогнанными к образу мыслей, нравственному состоянию и интеллектуальному уровню отдельных людей. Некоторых он пытается убедить, что Бог слишком благ для того, чтобы послать кого-либо в место мучений. Это, якобы, противоречит его благорасположению и его благодатной природе - причинить боль любому из Его созданий.
Однако, всем, кто стоит или делает вид, что стоит на этой точке зрения, мы хотели бы задать важный вопрос: "Что же делать с грехами тех, кто умер, не раскаявшись и не уверовав?" Что бы ни заключалось в мысли о том, что Бог слишком благ для того, чтобы послать грешников в ад, он, несомненно, слишком свят для того, чтобы впустить грех на небеса. "Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснения Ты не можешь" (Авв. 1,13). Бог и злодеяния не могут находиться вместе, это ясно. Как же разрешить этот вопрос? Если Бог не может пустить грех на небеса, то что делать с тем грешником, который умер во грехах? Он должен погибнуть! Но что это значит? Означает ли это полное уничтожение, то есть совершенное сведение на нет самого существования тела и души? Нет, читатель, это невозможно. Несомненно, многим бы это понравилось: "Давайте есть и пить, ибо завтра мы умрем" - эта фраза, увы, удовлетворила бы многие тысячи сынов и дочерей наслаждения, которые думают лишь о настоящем моменте и которые катают грех под языком, как сладкий кусочек. На поверхности земного шара есть миллионы людей, которые обменивают свое личное счастье на несколько часов греховного наслаждения, а коварный враг человечества пытается убедить таких людей, что не существует такого места, как ад, озера огненного и серного; он основывает эту роковую идею на убедительном и привлекательном понятии о благости Бога.
Читатель, не верь великому обману. Помни, Бог свят. Он не может допустить грех пред лицо Свое. Если ты умрешь в своих грехах, ты погибнешь, и это слово "погибнешь" заключает в себе, согласно ясному свидетельству Святого Писания, вечную скорбь и мучения в аду. Послушайте же, что говорит наш Господь Иисус Христос в Своем торжественном описании суда народов: "Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его" (Мат. 25,41). И внимая этим ужасающим и торжественным словам, помни, что слово, переведенное как "вечность", встречается в Новом Завете 70 раз и употребляется подобным образом: "Вечный огонь", "Жизнь вечная", "Вечное наказание", "Вечное осуждение", "Вечные обители", "Вечный Бог", "Безмерный преизбыток вечной славы", "Вечная погибель", "Вечное утешение", "Вечная слава", "Вечное спасение", "Вечный суд", "Вечное искупление", "Вечное наследство", "Вечное Царство", "Вечный огонь".
Итак, мы спрашиваем всякого честного и мыслящего человека, по какому закону одно и то же слово может означать "вечный" в отношении к Святому Духу или Богу и только "временный" в приложении к геенне огненной или к наказанию грешников? Если оно означает вечность в одном случае, то почему также не в другом? Мы только что заглянули в греческую Симфонию, и мы хотели бы спросить: "Правильно ли будет выбрать полдесятка отрывков, в которых встречается слово "вечный" и написать около него: "Вечный" означает здесь лишь "временный"? Сама эта мысль чудовищна. Это было бы дерзким и кощунственным оскорблением богодухновенного Писания. Нет, читатель, будь уверен, ты не сможешь изменить значение слова "вечный" в одном случае, не затронув его также и в остальных 70 случаях, в которых оно встречается. Опасно шутить со Словом Бога живого. Неизмеримо лучше преклониться пред Его священным авторитетом. Более чем бесполезно уклониться от ясного значения и силы этого слова "погибнуть" в отношении бессмертной души человека. Оно вне всякого сомнения содержит в себе невыразимо ужасную реальность вечного горения в адском пламени. Вот что подразумевает Писание под словом "гибель". Любитель наслаждений или денег может попытаться забыть об этом, возможно, они попытаются все свои мысли об этом утопить на дне стакана или на шумной бирже. Сентименталист может фантазировать о божественном благоволении, или может рассуждать о возможности вечного огня, но мы горячо желаем, чтобы читатель оторвался от этой статьи с глубоким и прочным убеждением и искренней верой в то, что наказание всех, кто умер в своих грехах, будет вечным в адском пламени, как вечно будет небесное блаженство всех, кто умер в вере Христовой. Если бы это было не так, то Дух Святой, говоря о первых, употребил бы иное слово, чем то, которое он использовал, говоря о последних. Это, как мы понимаем, выше всех сомнений.
Но могут выдвинуть и другое возражение против учения о вечном наказании. Часто говорят: "Как можем мы предположить, что Бог покарает вечным наказанием за несколько недолгих лет греха?" Мы ответим, что это рассуждение не с того конца. Речь идет не о времени с человеческой точки зрения, но о тяжести самого греха с точки зрения Самого Бога. И как разрешить этот вопрос? Только взирая на Христа. Если вы хотите знать, чем является грех в глазах Бога, то вы должны взглянуть на то, чего Ему стоило истребить его. Только бесконечной жертвой Христа мы можем правильно измерить грех. Люди могут сравнивать эти несколько лет с вечностью Бога; они могут сравнивать короткие промежутки жизни с безграничной вечностью, простирающейся за нею; возможно, они попытаются бросить несколько лет греха на одну чашу весов и вечность страданий и мучений - на другую, таким образом, стараясь достичь верного заключения; но такие доводы никуда не годятся. Вопрос таков: "Требовалось ли бесконечное искупление для устранения греха?" Если это так, то и наказание за грех должно быть вечным. Если ничто, кроме бесконечной жертвы, не могло избавить от последствий греха, то эти последствия должны быть вечными.
Мы должны взглянуть на грех с точки зрения Бога и измерить грех Его мерилом, иначе мы никогда не получим верного представления о том, что это такое и чего мы заслуживаем. Верх глупости для человека пытаться установить какие-то правила в отношении степени или продолжительности надлежащего за грех наказания. Только Бог может установить это. Что же породило все эти мучения и страдания, болезни и скорби, смерть и отчаяние в течение приблизительно шести тысячелетий? Только один непокорный поступок - вкушение запретного плода. Может ли человек объяснить это? В состоянии ли человеческий рассудок объяснить, как один проступок породил такое ошеломляющее количество бедствий? Нет. Если же он не может сделать это, то как ему можно доверять, когда он пытается решить вопрос, что надлежит за грех? Горе всем тем, кто доверяется его руководству по этому чрезвычайно важному вопросу!
Ах, читатель, ты должен понять, что только Бог может правильно оценить грех и то, что он заслуживает, и только Он может рассказать нам об этом. И разве Он не сделал это? Поистине, он измерил грех на кресте Своего Сына, и там Он наиболее ярко выразил то, чего он заслуживает. Как вы думаете, что же вызвало этот горький вопль: "Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" Если Бог оставил Своего единородного Сына, когда Тот был сделан жертвой за грех, то не должен ли Он также оставить всех, кто будет обнаружен в грехах? Но как они вообще могут избавиться от них? Мы убеждены, что вывод неизбежен. Мы считаем, что безграничность искупления неопровержимо доказывает учения о вечности наказания. Это несравненная и бесценная жертва является одновременно основанием нашей вечной жизни и нашего избавления от вечной смерти. Она избавляет нас от вечного гнева и вводит в вечную славу. Она спасает от бесконечных мучений ада и уготавливает нам бесконечное блаженство небес. Таким образом, с какой бы точки зрения мы ни смотрели на Крест, мы видим запечатленную на нем вечность. Взираем ли мы на него из мрачных бездн ада, или солнечных небесных высот, мы видим, что это одна и та же бесконечная, вечная, божественная реальность. Именно крестом мы должны измерять как блаженство небес, так и мучения ада. Верующие в Того Благословенного, Кто умер на кресте, достигают вечной жизни и счастья; отвергающие же его пойдут в вечную гибель.
Мы ни в коем случае не намерены рассматривать этот великий вопрос на основании теологических догм, или приводить все доказательства, которые можно выдвинуть в защиту вечного учения; но есть одно соображение, которое мы хотели бы предложить нашему читателю, чтобы помочь ему прийти к здравому заключению. И это соображение заключается в бессмертии души.