О. Ф. УОЛТОН
Старая шарманка Кристи
Содержание
1. Старая шарманка
2. Новые заботы
3. Всего лишь месяц
4. Мейбл учится играть на шарманке
5. Нет греха в том городе светлом
6. Единственный путь в "дом, милый дом"
7. Подснежники крошки Мейбл
8. Подготовка к вступлению в небесный дом
9. Треффи вступает в небесный город
10. Нет места лучше дома
11. Один во всём мире
12. Кристи не забыт
13. Служение Кристи
14. В "доме, милом доме"
Где он, "дом, милый дом", в котором успокоится душа человеческая? О том, как путь в небесный дом был найден старым шарманщиком Треффи и его юным другом Кристи, рассказывается в трогательной повести "Старая шарманка Кристи".
1. СТАРАЯ ШАРМАНКА
"Дом, милый дом, нет места лучше дома",неслись дребезжащие звуки старой шарманки с верхнего этажа ночлежного дома, затерянного на одной из унылых улочек на окраине города. Слова песни совершенно не соответствовали мрачному жилищу, многие обитатели которого никогда не знали прелестей домашнего очага.
Здание ночлежки выглядело тёмным и неуютным. Поворачиваясь с боку на бок на кроватях, которые в большинстве своём были просто деревянными скамейками, жильцы нижнего этажа, несомненно, вздыхали при звуках музыки. Они думали о том, как далёк от них "дом, милый дом".
Шарманка продолжала играть, несмотря на поздний час. Свеча, зажжённая с наступлением сумерек, догорала. Поднявшись по крутой лестнице на чердак, можно было увидеть одинокого старика, сидящего в небольшой комнате под самой крышей и трясущейся рукой играющего на шарманке, звуки которой вызывали на его лице улыбку.
Старый Треффи любил свою шарманку. Она была единственным утешением в его безрадостной жизни. Покинутый всеми, он не имел ни денег, ни друзей. Все, кого он когда-то любил, спали вечным сном, и не осталось никого, кто мог бы выслушать его и разделить с ним горести и беды. Нерастраченные чувства, любовь, теплившуюся в его сердце, старик отдал шарманке, такой же ветхой, как и он. Неразлучная спутница старого шарманщика выглядела древней и старомодной, красный шёлк её обивки потемнел от грязи и износился, она не играла ни одну из модных мелодий, которые так нравятся детям и молодым людям. Старый Треффи иногда с удивлением замечал, как много общего у него с шарманкой: оба старели, и во взглядах случайных прохожих, спешащих мимо по делам, сквозило одинаковое презрение к ним обоим. Несмотря на свой возраст, Треффи чувствовал пренебрежительное отношение окружающих.
Он особенно это почувствовал в один из холодных промозглых дней, когда по улицам города мчался пронизывающий восточный ветер. С каждым его порывом старый шарманщик замерзал всё сильнее и сильнее. Изношенное пальто совсем не грело, да и как оно могло уберечь от стужи, если старик почти не помнил, когда впервые надел его. Худые, трясущиеся руки Треффи настолько окоченели, что почти не ощущали ручку шарманки. Старик дрожал от холода, и шарманка, в свою очередь, как-то странно дребезжала, что не было предусмотрено её создателем.
Репертуар Треффи не отличался разнообразием. Среди четырёх мелодий - "Старый сотый", "Бедная Мэри Энн", "Правь, Британия" и "Дом, милый дом", которые исполняла шарманка, последняя песня особенно нравилась старику. Он всегда играл её медленно, не спеша, чтобы подольше наслаждаться ею. Сегодня она звучала особенно трогательно.
Но никто не обращал внимания на старого шарманщика и его музыкальный инструмент. Лишь небольшая стайка ребятишек, окружив его, засыпала просьбами сыграть ту или иную модную мелодию, названия которой старик никогда не слышал.
Они равнодушно прослушали песни "Дом, милый дом" и "Старый сотый" и очень быстро покинули шарманщика. Затем из окна близлежащего дома показалась голова пожилого джентльмена, который сердитым голосом потребовал, чтобы старик убирался прочь и не нарушал тишины. Треффи кротко повиновался и, борясь с порывами восточного ветра, попытался перебраться на другую, более оживлённую улицу, но оттуда его прогнал полицейский, объяснив, что шарманка занимает слишком много места на тротуаре и мешает прохожим.
Бедный Треффи с утра ничего не ел, поэтому сейчас едва держался на ногах, но он стойко крутил ручку шарманки в надежде хоть что-то заработать. За весь день ему удалось набрать всего полпенни, а в доме не было ни крошки. Наконец добросердечная жена фермера, проходя мимо с корзиной в руках, сжалилась над стариком и дала ему пенни из своего широкого кармана.
Треффи играл весь день. Вновь и вновь раздавались четыре мелодии шарманки, но денег так и не прибавилось. Монетка доброй женщины составила весь дневной заработок старого шарманщика.
С наступлением вечера старик направился домой. По дороге он расстался со своим единственным пенни, заплатив за хлеб, и медленно и устало поднялся по крутым ступенькам лестницы в свою комнату на чердаке.
Бедный Треффи был в плохом настроении. Шарманщик понимал, что и он, и его инструмент выходят из моды, становясь атрибутами прошлого. Они состарились вместе. Он помнил тот день, когда впервые взял в руки шарманку. Как он гордился ею! Ах, как он восхищался ею! Красный шёлк был ярким, а мелодии самыми модными. В то время шарманок встречалось сравнительно мало, поэтому не только дети, но и взрослые останавливались, чтобы послушать популярные песни. В те дни Треффи очень гордился собой, но с тех пор сменилось целое поколение, и теперь шарманщик чувствовал себя бедным, одиноким человеком преклонного возраста, играющим на шарманке, которая безнадёжно устарела. В полном унынии и подавленности он разворошил тлеющие угли камина, чтобы развести огонь.
Съев хлеб и выпив чаю, подогретого на огне, Треффи почувствовал себя немного лучше и по обыкновению подошёл к шарманке, чтобы поднять свой упавший дух. Старый Треффи не знал, что существует лучший Утешитель.
Вначале владелица ночлежного дома возражала против игры на шарманке, заявив, что постояльцы будут недовольны, но Треффи пообещал платить за свою комнату на чердаке на пенни больше, если ему позволят слушать музыку в любое время. Его предложение было принято хозяйкой.
Таким образом, старик крутил ручку шарманки до самой поздней ночи. Он слушал четыре мелодии, и его лицо светлело, а на сердце становилось веселее. Шарманка была прекрасным товарищем и скрашивала его одиночество по вечерам, говорил он, а кроме того, здесь не было никого, кто мог бы найти в ней какой-то изъян или назвать старомодной. Треффи от всей души восхищался ею и чувствовал, что в эти часы воздаёт ей должное.
Однако старик не знал, что ещё один человек с неменьшим восхищением слушал звуки шарманки. В коридоре, приложив ухо к дверной щели, стоял одетый в рваную одежду мальчик, по имени Кристи. Он пришёл в ночлежный дом переночевать и уже лежал на твёрдой деревянной скамейке, готовясь ко сну, когда услышал звуки музыки. Вначале он не обратил на это никакого внимания, но когда раздались первые слова песни "Дом, милый дом", Кристи приподнялся, опёрся на локоть и внимательно прислушался. Эта | песня была не просто музыкой для него, она будила воспоминания. Ещё несколько месяцев тому назад у маленького Кристи была мать. Эта песня
была последней, которую она ему пела. Кристи вспомнил убогую, голую комнату, измождённую фигуру матери, лежащей на кровати, нежную дорогую руку, ласкающую его лицо, и приятный голос, напевающий ему эту песню. Даже сейчас в его памяти сохранился голос матери: "Дом, милый дом, нет места лучше дома". Как хорошо она пела! Воспоминания нахлынули на мальчика, и он вспомнил, как, закончив петь, она сказала:
- Я иду домой, Кристи, домой... Дом, милый дом... Я иду домой, Кристи.
С этими словами она умерла.
С тех пор жизнь маленького Кристофера стала безрадостной и печальной. Без матери её едва ли можно было назвать жизнью. Лишившись самого дорогого человека, он был глубоко несчастен. Бедный ребёнок много работал, чтобы заработать на хлеб, как завещала ему мать. Но мальчику часто хотелось отправиться к матери в "дом, милый дом". Сегодня вечером, когда он услышал знакомую песню, в нём вновь, сильнее чем прежде, вспыхнуло это желание. Кристи терпеливо ждал, пока Треффи сыграет остальные три мелодии, чтобы ещё раз послушать мамину песню, но кто-то закрыл дверь, и из-за шума, царившего в помещении, он не мог расслышать мелодию долгожданной песни.
Недолго думая, Кристи тихонько выскользнул наружу, осторожно прикрыв дверь, чтобы никто не заметил, и, крадучись, поднялся вверх по лестнице. Он опустился на колени возле двери и прислушался. В доме было очень холодно, на лестнице сквозил ветер, и мальчик дрожал, но не уходил, а стоял на коленях у двери, слушая мелодию шарманки.
Наконец Треффи перестал играть. Кристи услышал, как старик поставил инструмент возле стены, и через несколько минут всё затихло.
Мальчик осторожно спустился на первый этаж, лёг на свою жёсткую скамейку и заснул. Во сне он увидел маму в далёкой стране. Ему показалось, он услышал её голос : "Дом, милый дом... Кристи, я уже дома, я дома, нет места лучше дома".
2. НОВЫЕ ЗАБОТЫ
Унылый ночлежный дом теперь привлекал Кристи. Каждый вечер он приходил сюда, чтобы услышать мамину песню. Хозяйка заведения стала относиться к нему, как к одному из постоянных жильцов. Иногда она угощала его коркой хлеба, так как заметила, что мальчик голоден, когда приходит ночевать.
Каждый вечер старый Треффи играл на шарманке, а мальчик, тайком пробравшись к двери его комнаты, слушал.
Однажды, когда он, по обыкновению стоя на коленях и приложив ухо к двери шарманщика, слушал, музыка внезапно оборвалась, и Кристи услышал глухой звук, как будто что-то тяжёлое упало на пол. Он подождал минуту, но из комнаты не доносилось ни звука. Тогда он осторожно приподнял щеколду и заглянул внутрь. Огонь почти погас, свечей у старого Треффи не было, но в окно заглядывала луна, и в её тусклом свете мальчик разглядел в темноте фигуру старика, лежащего на полу рядом с упавшей шарманкой. Кристи тихонько подошёл к нему и прикоснулся к его руке. Она была смертельно холодной, и мальчик подумал, что старик умер. Он собрался позвать владелицу ночлежного дома, но Треффи пошевелился и дрожащим голосом спросил:
- Что случилось? Кто здесь?
- Это я, мистер Треффи, - ответил Кристи, только я. Я слушал шарманку, а потом мне показалось, что вы упали, поэтому я вошёл. Вам уже лучше, мистер Треффи?
Старик поднял голову и огляделся. Кристи помог ему подняться и отвёл его к небольшой кровати с соломенным тюфяком.
- Вам лучше, мистер Треффи? - повторил мальчик.
- Да-да, - ответил старик, - только очень холодно. Ночи сейчас прохладные, а я бедный, одинокий старик. Доброй ночи.
Треффи заснул, а Кристи прилёг рядом с ним и тоже закрыл глаза.
Так началась дружба между стариком Треффи и Кристи. Они были оба одиноки, без родных и друзей, и это сблизило их. Присутствие мальчика радовало старика и согревало его душу. Кристи выполнял поручения Треффи, делал уборку в комнате и каждое утро помогал нести шарманку вниз по лестнице, когда старик отправлялся с ней в город. Треффи, в свою очередь, выделил в своей комнатке угол, где мальчик мог спать, и позволял ему греться у огня, пока он играл на своей любимой старой шарманке. Когда бы ни исполнялась песня "Дом. милый дом". Кристи вспоминал о матери и её последних словах перед смертью.
- Мистер Треффи, - обратился он однажды к шарманщику, - где находится "дом, милый дом"?
Треффи окинул взглядом жалкую чердачную комнатку, сырой потолок в потемневших разводах, неровный прогнивший пол и понял, что его жилище нельзя назвать "домом, милым домом".
- Не здесь, Кристи, - ответил он.
- Да, - согласился мальчик и задумчиво добавил: - Я думаю, он находится где-то очень далеко отсюда.
- Пожалуй, - не стал возражать старик, - наверное, где-то есть место лучше этого.
- Моя мама часто говорила о небесах, - неуверенно произнёс мальчик, - интересно, не их ли она имела в виду, говоря о доме?
Однако старый Треффи почти ничего не знал о небесах. Никто не рассказывал ему о небесном доме. В тот день, устало бродя по городу с шарманкой, он часто задумывался над словами Кристи. Очень скоро бедный старик выбился из сил. Холодный ветер пронизывал его до самых костей. Ноги старого шарманщика подкашивались от слабости, и он буквально валился от усталости, когда добрался в свою комнатушку.
Кристи был уже там. Он успел развести огонь, согреть чайник и сделать всё, чтобы порадовать старика. В тот вечер Треффи удивил его: он молчал, о чём-то думал, после чая ни словом не обмолвился о любимой старой шарманке и сразу же после ужина лёг спать.
На следующее утро у него не хватило сил подняться и идти на улицу, и Кристи ухаживал за ним, исполняя все его желания так заботливо, как не всякая жена ухаживала бы за своим мужем.
Так повторялось несколько дней, пока не закончились продукты и деньги.
- Что же делать, Кристи? - грустно спросил старик. - Я не смогу сегодня выйти.
- Вам нельзя выходить на улицу, мистер Треффи, - ответил мальчик. - Я что-нибудь придумаю. Может, мне выйти с шарманкой?
Старик не ответил. Внутри него шла борьба. Может ли он позволить чужому человеку прикоснуться к своей любимой старой шарманке? Ему будет тяжело видеть, как её выносят из дома, в то время как он сам никуда не идёт. Это действительно очень тяжело. Но Кристи осторожный мальчик. Лучше доверить шарманку ему, чем комунибудь другому. Кроме того, нельзя сидеть сложа руки и умирать от голода, когда нет денег. Да, придётся расстаться с шарманкой, но это будет великим испытанием. Ему будет одиноко в тёмной чердачной комнате без Кристи и шарманки. Каким же длинным и скучным покажется этот день!
- Ну что ж, Кристи, можешь взять шарманку завтра, - после долгой паузы ответил старик, - но ты должен быть ОЧЕНЬ внимательным по отношению к ней, мой мальчик, ОЧЕНЬ внимательным.
- Не волнуйтесь, мистер Треффи, - радостно ответил Кристи, - я принесу её домой в целости и сохранности, вот увидите.
Какой замечательный это был день! Кристи поднялся вместе с первым жаворонком, как обычно принято говорить, хотя на много миль вокруг этой унылой улицы не водилось ни одного жаворонка. Всё же он встал намного раньше воробьёв и задолго до того, как проснулись обитатели ночлежного дома, спящие на жёстких скамейках в огромной общей комнате. Осторожно, стараясь не шуметь, мальчик спустился во двор и в предрассветной полутьме устроился на коленях возле крана, чтобы умыться. Он мыл лицо и шею, пока они не онемели от холода. Затем он растёр докрасна окоченевшие руки, пока они не стали цвета вишни, и спрятал их в карманы старенького потёртого пальто, чтобы они отогрелись как следует. Тихонько поднявшись по ступенькам на чердак, он едва слышно приподнял щеколду, боясь разбудить старого Треффи, и вошёл в комнатушку. Здесь он причесал свои непокорные вихры сломанным гребешком и тщательнейшим образом привёл в порядок свою видавшую виды одежду.
Теперь Кристи был готов. Он с нетерпением ждал того часа, когда Треффи откроет глаза и позволит ему идти. Воробьи уже проснулись и чирикали, сидя на карнизе. На востоке занималась заря. В ночлежном доме послышались первые голоса. Постояльцы один за другим, потягиваясь и зевая, выходили на улицу, чтобы вечером вновь вернуться после напряжённого трудового дня.
Кристи наблюдал, как они выходили со двора, и его нетерпение росло. Наконец он не выдержал и легонько прикоснулся к руке старика. Удивлённым голосом Треффи спросил:
- Что случилось, мой мальчик? В чём дело?
- Уже утро, мистер Треффи, - ответил Кристи, - вы скоро проснётесь?
Старик повернулся лицом к мальчику и сел.
- Ах, Кристи, какой ты сегодня красивый! - с восхищением сказал Треффи.
Кристи выпрямился и несколько раз прошёлся с важным видом по комнате, чтобы Треффи мог вдоволь им налюбоваться.
- Ну что же, Кристи, ты можешь идти, если хочешь, - сказал Треффи, - но обещай, что ты будешь очень осторожен с шарманкой.
- Конечно, мистер Треффи, - пообещал мальчик, - я буду так же осторожен с шарманкой, как и вы.
- А ты не будешь крутить ручку слишком быстро?
- Нет, мистер Треффи, - ответил Кристи, я буду крутить её с той же скоростью, как и вы.
- Кристи, - продолжал старик, - не вздумай останавливаться и вступать в разговоры с мальчишками на улице. Они иногда бывают очень грубы. Ох, уж эти мальчишки! Бедная старая шарманка чем-то похожа на меня, её песни устарели и вышли из моды, а мальчишки всегда хотят услышать что-нибудь новенькое. Не обращай на них внимания.
- Не буду, мистер Треффи, я буду относиться к ним так, как это делаете вы.
- Ах, да. Всем детям сейчас нравится одна песня, - вспомнил старик, - я, правда, не знаю её точного названия. Кажется, "Маршал Лейзи (Ленивый)" или что-то в этом роде. Я думаю, она названа в честь какого-то военного.
- Вы знаете, что это был за человек? - поинтересовался мальчик.
- Нет, - ответил Треффи. - Я не забиваю голову такими пустяками. Наверное, это был какой-нибудь бездельник, который не хотел выполнять свои обязанности, поэтому про него и сочинили песню, чтобы посмеяться над ним. Надеюсь, он не родился в один год с моей шарманкой.
- Ну, мистер Треффи, я готов, - сказал Кристи, надевая на шею ремень от шарманки. - До свидания.
Кристи с важным видом осторожно спустился по шатким ступенькам и торжественно прошествовал по двору. Ребятишки, игравшие там, окружили его, с восхищением глядя на маленького шарманщика, и пошли вместе с ним гурьбой по улице.
- Сыграй нам, Кристи, - просили они, - сыграй!
Но Кристи решительно покачивал головой и, не останавливаясь, шествовал дальше. Он не огорчился, когда мальчишки, уставшие идти за ним, отстали и вернулись домой. Он чувствовал себя взрослым и с независимым видом продолжал свой путь.
Затем он начал играть. Какое это было чудесное мгновение!
Мальчик часто крутил ручку шарманки в одинокой комнатке на чердаке, но теперь совершенно новые чувства охватили его. Прежде лишь старый Треффи слушал его игру. Он, волнуясь, стоял рядом и напоминал:
- Осторожно крути ручку, Кристи, осторожно.
Теперь мимо спешили толпы людей. Иногда кто-то из прохожих на минутку останавливался, и тогда сердце мальчика наполнялось гордостью. Он был уверен, что другой такой шарманки больше нет нигде. Его не волновало, что говорили о "Маршале Лейзи". Кристи знал, что этот маршал ни в какое сравнение не идёт с "Бедной Мэри Энн". При звуках песни "Дом, милый дом" к горлу мальчика подкатывал комок, а на глаза наворачивались слёзы. Бедный ребёнок так сильно любил свою мать, что не мог не думать о ней в этот момент, представляя, как она где-то далеко отсюда поёт эту песню. Ему страстно хотелось узнать, где она сейчас и где находится "дом, милый дом". Он должен постараться как-то выяснить это.
Наконец день подошёл к концу. Упорный труд Кристи был вознаграждён несколькими пенсами, которые он с гордостью потратил по дороге домой, купив на них угощение для старого Треффи. В этот вечер он с большим удовольствием делился со стариком своими впечатлениями и переживаниями.
Треффи тепло встретил мальчика, когда тот переступил порог комнатки, хотя трудно сказать, что радовало его больше: возвращение Кристи или возможность вновь увидеть любимую старую шарманку. Он внимательно осмотрел её со всех сторон, убедился, что Кристи не причинил ей никакого вреда, и похвалил его.
Затем, пока Кристи готовил чай, Треффи сыграл все четыре мелодии. Последняя - "Дом, милый дом" - вызвала в нём особую нежность и умиление.
3. ВСЕГО ЛИШЬ МЕСЯЦ
Силы не вернулись к старому Треффи. Слабость и немощность не покидали его. Он не был болен в прямом смысле этого слова и днями напролёт мог сидеть у крохотного огня, который Кристи разводил для него по утрам, но был не в состоянии спуститься вниз по крутым ступенькам лестницы, не говоря уже о том, чтобы идти по улице с тяжёлой шарманкой, от которой даже у Кристи болели плечи.
Мальчику пришлось заменить старика, но не всегда работа была столь же приятной, как в первый день. Порой бывало холодно, сыро. Порой в лицо бил дождь со снегом, а иногда стоял сильный мороз, и Кристи промерзал насквозь. Бывали дни, когда на город опускался влажный туман, который, как мокрым одеялом, укутывал мальчика. Порой дул ураганный ветер, чуть не сбивая маленького шарманщика с ног.
Спустя некоторое время Кристи надоели мелодии бедной старой шарманки, хотя ему не хватало мужества признаться в этом старику. Он хотел бы иметь свою собственную шарманку. Крутя ручку, он страстно желал, чтобы закончились наконец неприятности "Бедной Мэри Энн", а вместо "Старого сотого" появилась какая-нибудь новая мелодия, но он никогда не уставал слушать "Дом, милый дом". Эта мелодия всегда была приятна его сердцу, потому что в ней он слышал голос матери.
Незаметно прошла зима, и наступила весна. Дни стали длиннее, а солнце светило ярче. Кристи совершал более дальние прогулки по тихим окрестностям города, где не часто раздаются звуки шарманки, а у жителей есть время послушать песни. Здесь нет суеты больших оживлённых улиц, а на тротуарах попадаются редкие прохожие. Ряды коттеджей с чопорными, ухоженными садиками перед окнами выглядели однообразно и навевали скуку. В таком месте деятельный и активный ум жаждет хоть немного разнообразия. Вот почему даже шарманка была здесь желанным гостем. То один, то другой хозяин коттеджа бросал Кристи пенни и приглашал прийти ещё.
В один из тёплых весенних дней, когда солнце светило так ярко, как будто устало всю зиму прятаться за тучами, Кристи шёл по одной из улочек пригорода. Шарманка была тяжёлой для мальчика, поэтому ему приходилось часто останавливаться, чтобы отдохнуть. Вскоре он подошёл к уютному домику, стоящему в глубине прекрасного сада. На клумбах перед домом цвели ранние весенние цветы: подснежники, крокусы, фиалки и нарциссы.
Кристи остановился перед этим домом и начал играть. Он, наверное, не смог бы объяснить, почему именно этот дом привлёк его внимание. Скорее всего, причин для этого не было, за исключением красивого сада. Кристи всегда нравились цветы. Его мать однажды купила на пенни букет весенних цветов. Цветы вначале стояли в разбитой бутылке, а потом мальчик положил их между листами старого учебника по правописанию, чтобы засушить. Кристи сохранил этот букетик, пронеся его через все свои жизненные невзгоды.
Итак, остановившись перед домом с красивым садом, Кристи начал играть. Не успел он трижды повернуть ручку шарманки, как в верхнем окне домика появилось два весёлых детских личика, с живым интересом разглядывающих юного шарманщика. Затем дети просунули головки между прутьями оконной решётки, и Кристи услышал их разговор.
- Посмотри на него, - сказала девочка лет шести, по имени Мейбл. - Правда, он хорошо крутит ручку, Чарли?
- Да, - согласился Чарли, - Какую красивую мелодию он играет!
- Очень красивую, - ответила девочка и добавила: - Она такая весёлая, не так ли, няня?
Она обернулась к девушке, которая придерживала её за пояс, чтобы уберечь от падения. Мейбл слышала, как отец говорил эти слова её матери, когда прошлым вечером она в первый раз играла ему какое-то музыкальное произведение, и решила, что именно так нужно выражать своё восхищение.
Кристи в этот момент играл мелодию "Бедная Мэри Энн". Няня очень хорошо знала слова этой песенки, а поскольку её тоже звали Мэри Энн, то она загрустила, думая о Джоне Брауне, сыне бакалейщика, который пообещал ей быть верным до смерти. Девушка боялась, что, подобно другу бедной Мэри Энн из песни, он когда-нибудь оставит её и она умрёт в одиночестве. Поэтому она не согласилась с утверждением Мейбл и обрадовалась, когда зазвучала "Правь, Британия". Услышав "Дом, милый дом", дети чуть не закричали от восторга. Им очень нравилась эта песня, мама часто пела её, и они вместе с шарманкой с удовольствием выводили нежными голосами:
"Дом, милый дом, нет места лучше дома, нет места лучше дома". Глядя на них, Кристи показалось, что они знали, о каком доме поют.
" Почему у меня нет хорошего дома?"- думал мальчик. В этот момент дети покинули окно и побежали к матери, чтобы попросить немного денег для маленького шарманщика. Минутой позже из окна детской комнаты к ногам Кристи полетели два пенни, которые упали прямо в середину клумбы, с белоснежными подснежниками. Кристи пришлось открыть садовую калитку и осторожно пройти по траве, чтобы подобрать монетки. Сначала он никак не мог найти их среди цветов, поэтому дети сбежали вниз, чтобы помочь ему. Наконец деньги были найдены, и Кристи, сняв шапку, низко поклонился в благодарность за протянутые пенни. Он положил их в карман и с восхищением посмотрел на подснежники.
- Какие изумительные цветы, мисс, - сказал он.
- Ты хочешь один подснежник, мальчик? - спросила Мейбл, встав на носочки и глядя Кристи в лицо.
- А вы могли бы дать мне один цветок? - с радостью откликнулся Кристи.
- Сейчас спрошу маму, - сказала девочка и побежала в дом.
- Мне разрешили сорвать четыре цветка, объявила она, вернувшись в сад. - Выбирай, маленький шарманщик.
Выбрать было не просто, но вскоре все четыре подснежника были связаны пучком и вручены Кристи.
- Мама однажды дарила мне такие цветы, мисс, - сказал Кристи.
- А теперь она не дарит их? - поинтересовалась Мейбл.
- Нет, мисс, моя мама умерла, - печально ответил мальчик.
- Бедный маленький шарманщик, - сочувствующим голосом, полным жалости, отозвалась Мейбл.
Кристи поднял шарманку и собрался уходить.
- Спроси, как его зовут, - шёпотом попросила Мейбл своего брата.
- Нет, спроси сама, - ответил Чарли.
- Ну, пожалуйста, Чарли, я тебя очень прошу, - настаивала сестра.
- Как тебя зовут, мальчик? - смущаясь, спросил Чарли.
Кристи назвал своё имя. Попрощавшись с детьми, он ещё долго слышал их голоса.
- Приходи ещё, Кристи, мы будем ждать тебя! - кричали они.
Подснежники завяли и поблёкли, пока Кристи добрался до комнатки на чердаке. Мальчик пытался оживить их, поставив в воду, но цветы не смогли вернуть свою свежесть, поэтому Кристи положил их между листами старого учебника по правописанию, где лежали мамины засохшие цветы.
Кристи не заставил себя долго ждать и ещё раз посетил дом, стоящий на окраине города. Он дважды прокрутил все четыре мелодии. Проигрывая "Дом, милый дом", он чуть медленнее крутил ручку шарманки, печально прислушиваясь к знакомым звукам. Дети не появились. Он не увидел улыбок и не получил в подарок подснежников. Мейбл и Чарли ушли с няней далеко от дома на прогулку и не слышали шарманку.
Треффи по-прежнему не мог выходить на улицу и порой становился очень раздражительным даже по отношению к Кристи. Он скучал, сидя в одиночестве с утра до вечера и не имея ничего, что могло бы хоть как-то утешить его. Не было даже любимой старой шарманки. Если Кристи, вернувшись вечером домой, приносил совсем мало денег, бедный старый Треффи вздыхал, охал и сокрушался, что не может поправиться, чтобы взять шарманку и вновь играть на улицах города как прежде.
Кристи терпеливо выносил причитания старика, потому что любил своего старого учителя больше, чем кого-нибудь ещё после смерти матери, а любовь прощает многое. Мальчик очень хотел, чтобы в жизни Треффи было какое-то утешение, которое согревало бы душу старика.
- Мистер Треффи, - обратился он однажды к старому шарманщику, - может, мне пригласить к вам доктора?
- Нет-нет, мой мальчик, - ответил Треффи, оставь меня в покое, не трогай меня.
Но от Кристи не так-то легко было отделаться. А что если Треффи умрёт, думал мальчик, и он опять останется один-одинёшенек в этом огромном мире? Небольшая комнатка на чердаке, хоть и убогая, была домом для Кристи. А кроме того, мальчика радовало, что нашёлся человек, который любит его. Без Треффи будет очень одиноко. Но старик с каждым днём становился всё более немощным и бледным. Его пальцы ослабли и дрожали, теперь он с трудом крутил ручку шарманки. Кристи слышал о пожилых людях, которые становились "развалинами", а затем внезапно уходили из жизни. Мальчиком овладел страх от мысли, что со стариком Треффи случится нечто подобное. Он решил, что он ДОЛЖЕН привести кого-нибудь, кто осмотрел бы старого шарманщика.
Кристи знал, что к хозяйке ночлежного дома приходил доктор, потому что она упала и сломала руку. Ах, если бы он только сделал несколько шагов вверх по ступенькам и осмотрел старого Треффи! Это ведь совсем недалеко от комнаты хозяйки, да и времени бы много не отняло! Тогда бы Кристи мог спросить его, что ожидает старика, и улучшится ли его состояние.
Этой ночью мысли о докторе не давали Кристи спать, и он беспокойно ворочался на кровати. Чувство тревоги за здоровье старого друга не покидало его. В комнатку заглядывала луна. Её свет падал налицо старика, спящего на кровати. Кристи приподнялся на локте и посмотрел на шарманщика. Да, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был измождённым и больным. Ах, как хотелось мальчику, чтобы Треффи не умер, как мать, и не оставил его одного!
На следующее утро Кристи не отходил от окна. Он наблюдал за ступеньками, ведущими в ночлежный дом, чтобы не пропустить доктора, когда тот придёт навестить хозяйку. Старый Треффи, видя, что его воспитанник никуда не собирается идти с шарманкой, решил, что мальчик разленился, но Кристи придумал какие-то причины, по которым ему нужно было остаться дома, а сам не отрывался от окна, ожидая, когда во дворе покажется экипаж доктора.
Наконец доктор прибыл. Кристи видел, как он вошёл в комнату хозяйки. После этого мальчик спустился вниз и уселся на ступеньках крыльца, ожидая, когда доктор закончит визит. Вскоре отворилась дверь. Доктор быстрыми шагами шёл вниз по ступенькам, когда услышал нетерпеливый голос, обращающийся к нему:
- Пожалуйста, сэр, - сказал Кристи. Доктор обернулся.
- Что тебе, мальчик? - спросил он.
- Сэр, не сердитесь, пожалуйста. Не могли бы вы подняться на минутку в комнату на чердаке, сэр, там старый Треффи, он так плох!
- Кто такой старый Треффи? - спросил доктор.
- Он мой старый учитель, если можно так сказать, он заботится обо мне. Правда, сейчас я забочусь о нём. Пожалуйста, сэр...
Доктор ничего не понял из этого сбивчивого объяснения, но тем не менее повернул обратно и начал медленно подниматься по ступенькам, ведущим на чердак.
- Что со стариком? - участливо спросил доктор.
- Это именно то, что я хочу знать, сэр, - ответил Кристи. - Он очень стар, сэр. Я боюсь, что он долго не проживёт. Извините, сэр, я войду первым. Мистер Треффи не знает, что вы придёте. Мистер Треффи, - обратился Кристи к старику, войдя в комнату, - вас пришёл навестить доктор, который лечит нашу хозяйку.
К великой радости Кристи, старый Треффи не возражал, а очень спокойно и послушно позволил доктору осмотреть себя, даже не спрашивая, кто его прислал. Уходя, доктор пообещал передать старику лекарства. Затем он вышел во двор и направился к экипажу. Не успел он сесть, как почувствовал на своей руке прикосновение холодных пальчиков.
- Извините, сэр, сколько я должен вам заплатить? - произнёс Кристи.
- Заплатить за что? - поинтересовался доктор.
- Сколько я должен заплатить вам за то, что вы посетили старого Треффи, сэр? У меня есть несколько медяков, - сказал Кристи, вытаскивая из кармана монетки. - Этого будет достаточно? Если нет, сэр, я принесу остальное завтра утром прямо вам домой.
- Этого не нужно делать, - улыбнулся доктор. Ты можешь оставить деньги себе, мой мальчик. Я не возьму твои последние пенни. Когда я приеду навестить миссис Уайт, я осмотрю старика опять.
Не отрывая взгляда от доктора и забыв поблагодарить его, Кристи умоляющим голосом произнёс:
- Сэр, что вы скажете о здоровье мистера Треффи?
- Ему осталось недолго быть среди нас, мой мальчик, - грустно ответил доктор, - наверное, не больше месяца.
С этими словами доктор уехал.
- Не больше месяца! Всего лишь месяц! - повторял Кристи, медленно возвращаясь в дом с тяжёлым сердцем. Ему осталось жить не больше месяца с дорогим старым учителем, всего один месяц, только один месяц! За минуту, которой ему хватило, чтобы добраться до двери комнаты, перед ним, как на печальной картине, предстала жизнь без Треффи-. у него не будет дома, он лишится даже комнатки на чердаке, и онтеряет друга. БЕЗ ДОМА, БЕЗ ДРУГА, БЕЗ ЕДИНСТВЕННОГО ДРУГА! Это будет огромным горем, которое его постигнет через месяц. Всего лишь через месяц!
С тяжёлым грузом на сердце Кристи открыл дверь чердачной комнатки.
- Кристи, мой мальчик, - позвал его Треффи - что сказал доктор?
- Он сказал, что вам остался всего лишь месяц, мистер Треффи, - всхлипывая, ответил мальчик- Всего лишь месяц! Что же я буду без вас делать?
Треффи не ответил. Он серьёзно отнёсся к словам мальчика о том, что ему осталось жить всего один месяц, а затем он должен будет покинуть Кристи, комнатку на чердаке и старую шарманку и отправиться неизвестно куда. Старому Треффи нужно было подумать.
В тот день он говорил очень мало, а Кристи остался дома, не решаясь оставить его одного. Он с нежностью и печалью смотрел на старого Треффи. ВСЕГО ЛИШЬ МЕСЯЦ! ТОЛЬКО МЕСЯЦ!
Звенело в ушах обоих.
Но когда наступил вечер, и комната освещалась лишь слабым огнём, теплившимся в камине, старый Треффи заговорил.
- Кристи, - с беспокойством спросил он, куда же я денусь? Где я буду через месяц? Кристи задумчиво смотрел на огонь.
- Моя мама говорила о небесах, мистер Треффи. Она говорила, что идёт домой. "ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ" - последнее, что она пела. Я думаю, "дом, милый дом" находится где-то на небесах, мистер Треффи. Мама говорила, что это хорошее место.
- Да, наверное, - ответил старый Треффи, но мне кажется, я буду чувствовать себя неловко там, очень неловко. Я так мало знаю о небесах, Кристи, совсем мало.
- И я тоже, - ответил мальчик, - знаю немного.
- К тому же, - продолжал старик, - я никого не знаю там. Ни тебя там не будет, ни моих знакомых, да и шарманку придётся оставить, ведь там вряд ли примут её, не так ли?
- Да, не примут, - ответил Кристи. - Я никогда не слышал, чтобы мама говорила о шарманке. Кажется, она говорила, что там играют на арфах.
- На АРФАХ мне вряд ли понравится играть так, как на шарманке, - отозвался старик. - Не знаю, чем я там буду заниматься?
Кристи не нашлось что ответить на этот вопрос и он промолчал.
- Кристи, дорогой, - неожиданно сказал старый Треффи, - я хочу, чтобы ты узнал что-нибудь о небесах. Постарайся узнать всё, что сумеешь. Может я не чувствовал бы себя так неуверенно, если бы знал, куда я отправляюсь. Твоя мама называла это место "домом, милым домом", да.
- Да, - ответил Кристи, - я уверен, что она имела в виду небеса.
- Ну Кристи, не забудь, что ты должен узнать всё о небесах, - сказал серьёзно Треффи. Помни, что остался всего лишь месяц. Только один месяц.
- Постараюсь, мистер Треффи, - пообещал мальчик, - я сделаю всё, что смогу. Кристи сдержал своё слово.
4. МЕЙБЛ УЧИТСЯ ИГРАТЬ НА ШАРМАНКЕ
На следующий день Кристи, как обычно, отправился с шарманкой в город. Старый Треффи выглядел не хуже, чем раньше, и мог самостоятельно садиться. Перед уходом Кристи открыл небольшое окошко, чтобы впустить немного свежего воздуха в душную чердачную комнату. Но свежего воздуха в тот день не было нигде. Жара стояла невыносимая. Кристи чувствовал себя уставшим, а на сердце лежала печаль. Выйдя со двора, он повернул, сам не зная как, на дорогу, ведущую на окраину города, к домику, окружённому красивым садом. Ему захотелось ещё раз увидеть весёлые детские лица - может, они рассеют его уныние и тоску. Ему было так тяжело сегодня!
На этот раз Кристи повезло. Не успел он два раза повернуть ручку шарманки, как в окне детской комнаты появились Мейбл и Чарли. Удостоверившись, что это действительно Кристи, их юный шарманщик, они выбежали в сад и стояли возле него, пока он играл.
- Правда, он хорошо крутит ручку шарманки? - прошептал Чарли сестрёнке.
- Да, - ответила Мейбл. - Мне бы тоже хотелось иметь шарманку, а тебе?
- Может, попросить папу, чтобы он купил нам её? - спросил Чарли.
- Не знаю, Чарли, это может не понравиться маме, у неё ведь так сильно болит голова иногда.
- Да, но если мы будем играть на шарманке в детской, то она вряд ли её услышит, я уверен, ответил Чарли.
- Мне бы так хотелось покрутить ручку шарманки, - застенчиво сказала Мейбл, глядя в глаза Кристи.
- Хорошо, мисс, подойдите сюда, - предложил мальчик.
Встав на цыпочки возле Кристи, Мейбл крошечной белой рукой ухватилась за ручку шарманки и медленно и осторожно повернула её. Она проделала это так медленно, что мать решила, будто с шарманщиком что-то произошло, и подошла к окну, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Её глазам предстала очаровательная картина: белокурое нежное создание в воздушном летнем платье, крутящее ручку старой шарманки, и стоящий рядом мальчик-шарманщик, с восхищением глядящий на девочку. Подняв голову, Мейбл увидела в окне мать, улыбнулась ей и кивнула, обрадовавшись, что та наблюдает за ней. Ей было приятно играть на шарманке, зная, что мама слушает её игру. Никого на свете она не любила так сильно, как маму.
Мейбл продолжала крутить ручку шарманки, но ей вскоре надоели меланхолические причитания "Бедной Мэри Энн".
- Нельзя ли поменять мелодию, - сказала она. - Пусть шарманка сыграет "Дом, милый дом", маме очень нравится эта песня.
Кристи знал, что перед этой песней следовала "Правь, Британия". Но он взялся за ручку шарманки, слегка отстранив девочку, и весело сказал:
- Хорошо, мисс. Я постараюсь как можно быстрее сыграть "Правь, Британия".
С этими словами он так быстро завертел ручкой шарманки, что если бы старый Треффи услышал, он бы умер от страха за свой любимый старый инструмент, не дождавшись конца отведенного ему месяца. Несколько людей, живущих в домах напротив, выглянули из окошек, чтобы посмотреть, что происходит у соседей: они решили, что злой дух вселился в шарманку, которая минуту назад играла медленно, а затем вдруг словно с цепи сорвалась.
При виде радостных детей они успокоились, к тому же маленькая Мейбл вновь начала медленно и осторожно крутить ручку, и раздалась мелодия "Дом, милый дом". Мейбл играла до тех пор, пока не отзвучали заключительные звуки песни, и лишь затем, удовлетворённо вздохнув, уступила место Кристи.
- Мне нравится "Дом, милый дом", - сказала она, - это такая приятная песня!
- Да, это моя любимая мелодия, мисс, отозвался Кристи. - А где находится "дом, милый дом"? - внезапно спросил мальчик, вспомнив о просьбе старого Треффи.
- Это мой дом, - ответила девочка, кивком головы указав на красивое здание своего дома. Я не знаю, где твой дом, Кристи.
- У меня нет такого места, которое я мог бы назвать домом, мисс, - ответил Кристи, - Мы со старым Треффи живём в комнате на чердаке, но нам осталось жить там недолго - всего лишь месяц, мисс Мейбл, и у меня опять не будет дома.
- Бедный мальчик-шарманщик, бедный Кристи, - сочувственным голосом сказала Мейбл.
Чарли в это время стоял у шарманки и играл "Бедную Мери Энн", но Мейбл почти не слушала его. Она думала о бедном мальчике, у которого нет иного дома, кроме комнатки под самой крышей, которой он скоро тоже должен лишиться.
- Где-то есть ещё какой-то дом, да? - спросил Кристи у Мейбл. - Небеса ведь тоже что-то вроде дома?
- Конечно, Кристи, - весело ответила Мейбл, - у тебя будет дом на небесах, не правда ли?
- А где находятся небеса? - задал вопрос Кристи.
- Вон там, - Мейбл показала рукой на небо, очень высоко. На небесах живут маленькие звёздочки. Я раньше думала, что это глаза ангелов, но няня сказала, что только глупые девочки могут так думать.
- Мне нравятся звёзды, - произнёс Кристи.
- Мне тоже, - ответила Мейбл. - Ты их увидишь, Кристи, когда попадёшь на небеса. Я уверена, что увидишь.
- А что на небесах, мисс Мейбл? - поинтересовался Кристи.
- Ах, там так красиво! Все в белых одеждах, улицы золотые, всё блестит и переливается. Ты увидишь там Иисуса, Кристи. Ты хочешь Его увидеть?
- Не знаю, - смущённо ответил Кристи. - Я мало знаю о Нём.
- Разве ты не любишь Иисуса, Кристи? - спросила девочка. На её личике появилось выражение печали и грусти, а в больших карих глазах блеснули слёзы. - Маленький шарманщик, неужели ты не любишь Иисуса?
- Нет, - ответил Кристи, - я почти ничего о Нём не знаю, мисс.
- Но ты не можешь попасть на небеса, если ты не любишь Иисуса. Ах, как жаль, что у тебя совсем не будет дома! Что же ты будешь делать? - всхлипнула Мейбл, и по её щекам покатились слёзы.
В это время зазвенел колокольчик, приглашающий всех обитателей дома к обеду, и дети услышали голос няни, зовущий их к столу.
Кристи в задумчивости шёл, покидая сад. Он не мог забыть разговор с Мейбл и её слёз. "Ты не сможешь попасть на небеса, если не любишь Иисуса, - сказала она, - и тогда у тебя совсем не будет дома". Кристи впервые услышал об этом и очень огорчился. А что, если он никогда-никогда ничего не узнает о "доме, милом доме"? Затем он вспомнил о старике Треффи, своём дорогом учителе, которому осталось жить всего месяц. Любил ли он Иисуса? Мальчик никогда не слышал, чтобы Треффи упоминал Его имя. Что, если Треффи умрёт и никогда не будет на небесах, а попадёт в другое место? Кристи слышал, что существует ад, но. мало знал о нём. Он всегда полагал, что ад создан для плохих людей. Нужно сказать Треффи о разговоре с Мейбл. А может, старый шарманщик всё-таки любит Иисуса. Кристи надеялся, что так оно и есть. Он с нетерпением ждал наступления сумерек, чтобы пойти домой и поговорить с Треффи.
К полудню жара усилилась. Маленький Кристи изнывал от духоты. Шарманка всегда была слишком тяжела для его хрупких детских плеч, но сегодня она казалась ещё тяжелее, чем обычно. Кристи так устал, что вынужден был немного отдохнуть. Он присел на крыльце дома, находящегося в одном из переулков в полумиле от ночлежного дома, где жил старик Треффи, и прислонил шарманку к стене. Вскоре прямо перед ним остановились две незнакомые женщины. Любезно справившись о здоровье друг друга, они разговорились. Кристи сидел так близко от них, что невольно слышал их разговор.
- Что это за постройка? - спросила одна из женщин, глядя на невысокое длинное здание, расположенное на противоположной стороне улицы и окружённое забором.
- Это наша новая миссия, миссис Вест, которая относится к церкви на углу Мелвилл Стрит. Она занимает всего лишь комнату в этом здании. Каждое воскресенье сюда по вечерам приходит молодой человек и проповедует. Мне нравится слушать его, он так просто всё объясняет!
- Что он объясняет просто? - спросила миссис Вест.
- Всё о небесах: и как туда попасть, и об Иисусе, и о том, что Он совершил ради нас. Мистер Уилтон очень добр, он приходил навестить нашего Томми, когда он заболел. Вы знаете мистера Уилтона?
- Нет, - ответила миссис Вест. - Я, наверное, приду завтра. В котором часу он проповедует?
- Собрание начинается каждое воскресенье в семь часов, - ответила миссис Смит и добавила:
- И не нужно беспокоиться об одежде. В миссии собираются в основном бедняки, подобные нам.
- Ну что ж, я приду, миссис Смит. До свидания.
Женщины расстались, а маленький Кристи, став невольным свидетелем их беседы, твёрдо решил прийти в миссию в ближайшее воскресенье. Ему нельзя терять время, он должен как можно быстрее выяснить то, о чём его просил старик Треффи.
Так прошёл первый день последнего месяца старого шарманщика.
- Мистер Треффи, - сказал в тот вечер мальчик старику, - вы любите Иисуса?
- Иисуса? - переспросил старик. - Нет, Кристи, я бы этого не сказал. Вообще-то, мне следовало бы Его любить. Порядочные люди любят Его, да?
- Мистер Треффи, - серьёзно произнёс мальчик, - если вы не любите Иисуса, вы не сможете попасть на небеса, и у вас никогда больше не будет дома.
- Ах, Кристи, боюсь, ты прав. Когда я был таким, как ты, я часто слышал об этом, но не обращал особого внимания, а со временем всё забыл. С тех пор как я заболел, я много думал и кое-что, кажется, начал вспоминать. Но я не уверен, что точно помню, о чём мне рассказывали. Это плохо, мой мальчик, очень плохо.
5. НЕТ ГРЕХА В ТОМ ГОРОДЕ СВЕТЛОМ
Ночь не принесла прохладу после знойного и душного дня Кристи долго не мог заснуть, а когда наконец забылся в беспокойном сне, его неожиданно разбудил оглушительный раскат грома, от которого содрогнулись стены старой чердачной комнаты.
Треффи проснулся и приподнялся на кровати. Кристи перебрался поближе к нему. Гроза разыгралась не на шутку. При каждой вспышке молнии, озарявшей на мгновение все углы комнатушки, Кристи видел бледное и трясущееся лицо старика Треффи. Затем всё погружалось в темноту, и раздавался сильный раскат грома, напоминающий грохот падающих домов. От этого звука старый Треффи вздрагивал всем телом. Кристи не помнил такой сильной грозы, как эта, и был очень напуган. Он встал на колени возле кровати старика и сжал его дрожащую руку.
- Вам страшно, мистер Треффи? - спросил Кристи после того, как очередная яркая вспышка молнии осветила комнату.
- Да, мой мальчик, - ответил старик. - Не знаю, что со мной. Раньше я никогда не боялся грозы, а сегодня мне страшно.
Кристи ничего не ответил, поэтому Треффи дрожащим голосом продолжил:
- Мне показалось, что молния - это Бог, глядящий на меня, а гром - Его голос. Я боюсь Его, Кристи. Я не люблю Его, мой мальчик, не люблю.
В этот момент вновь сверкнула молния, загремел гром, и старый шарманщик задрожал от страха.
- Мне бы не хотелось умереть сегодня ночью, Кристи, - сказал он. - Молния сверкает так близко!
Затем он шёпотом добавил:
- Ты знаешь, что такое грех?
- Знаю, - ответил Кристи, - это плохие поступки, да?
- Да, - подтвердил Треффи. - Я совершил их так много! Грех - это и недобрые мысли, а мне они так часто приходили в голову! Грех - это и скверные слова, а я говорил их так часто, мой мальчик! Но до этой ночи меня это никогда не беспокоило.
- А почему это тревожит вас сегодня? - поинтересовался Кристи.
- Мне приснился сон, мой мальчик, от которого я весь дрожу.
- Расскажите, мистер Треффи, - умоляюще произнёс Кристи.
- Я размышлял над тем, что ты сказал мне о любви к Иисусу, и заснул. Мне приснилось, что я стою перед прекрасными воротами, сделанными из золота. Над воротами блестели какие-то буквы. Я сложил их и получилось "дом, милый дом". Тогда я сказал себе: "Наконец-то я нашёл его. Как бы мне хотелось, чтобы Кристи тоже был тут! В этот момент кто-то открыл ворота и спросил: "Что вы хотите?" - "Я хочу войти, - ответил я. - Я очень устал и иду домой". Но человек закрыл ворота. Очень печальным и скорбным голосом он произнёс: "Ни один грех не может сюда проникнуть, старый Треффи, ни один грех не пройдёт за ворота".
Ах, Кристи, при этих словах я почувствовал, что во мне нет ничего, кроме греха. Я повернулся и пошёл прочь. Затем стало очень темно, и раздался гром. Я проснулся от испуга и никак не могу забыть свой сон. Он до сих пор стоит у меня перед глазами.
Новая вспышка молнии озарила комнату, за ней последовал оглушительный раскат грома. Старый Треффи опять вздрогнул.
Кристи не мог его успокоить, мальчику самому было страшно. Он прижался к старику и не отходил от него, пока не миновала гроза и не утих гром, на смену которому пришёл шум дождя, барабанившего по крыше чердака. Только тогда Кристи вернулся к себе в постель и заснул.
Наутро ночные страхи развеялись и казались всего лишь кошмарным сном. Ярко светило солнце. Кристи подошёл к окну и открыл его. После дождя всё вокруг выглядело свежим и чистым. Духота исчезла, а на карнизе весело чирикали воробьи. Было воскресное утро. Вечером Кристи собирался пойти послушать проповедь миссионера. Он не мог дождаться, пока настанет назначенный час. Тогда он сможет выяснить всё, о чём просил его старый Треффи.
Весь этот долгий весенний день бедный старик казался очень беспокойным и несчастным. Кристи понимал, что Треффи всё ещё находится во власти страшного сна, и не отходил от него. Всю неделю мальчик бродил с шарманкой по улицам города, и лишь в воскресные дни он имел возможность быть рядом со своим любимым учителем.
Наконец длинный утомительный день подошёл к концу. В шесть часов вечера Кристи умылся и приготовился идти на собрание.
- Постарайся не пропустить ни слова из проповеди, мой мальчик, - серьёзным тоном попросил Треффи.
Комната, арендуемая миссией, только открылась, когда туда пришёл Кристи. Внутри какая-то женщина зажигала газовые рожки и готовила помещение к собранию. Нерешительно открыв дверь, Кристи встретился глазами с женщиной, но она велела ему уходить прочь.
- Разве здесь не будет сегодня богослужения? - разочарованно спросил Кристи.
- Так ты пришёл на собрание, да? - поинтересовалась женщина, - Хорошо, можешь зайти, только ты должен сидеть тихо, не болтать и не шуметь.
Сейчас, в пустой комнате, где не было никого, с кем мальчик мог бы говорить, предупреждение звучало бессмысленно. Однако Кристи, не возражая, вошёл и сел на одну из передних скамеек.
Комната постепенно наполнялась: появились старики и дети, молодые мамы с грудными младенцами, пожилые женщины с платками на головах, супружеские пары, несколько юношей и девушек. Здесь были люди с разными лицами и характерами, начиная от скромной и почтенной жены ремесленника и кончая маленькой девочкой-нищенкой, сидящей на скамье рядом с Кристи.
Ровно в семь часов вечера дверь отворилась и вошёл проповедник. В течение всей проповеди Кристи не отводил от него глаз. Мальчику очень понравилось пение и в особенности последняя песня. Молодая женщина, стоящая сзади, так отчётливо пела, что Кристи смог разобрать все слова, Ах, если бы он только мог запомнить слова песни и затем повторить её старому Треффи. В песне говорилось:
Есть город прекрасный и светлый,
Закрыты ворота его для греха,
Ничто нечистое,
Ничто нечистое
Не может проникнуть туда.
Спаситель, я пришёл к Тебе.
О Агнец Божий, я молю:
Очисть меня, спаси меня,
Очисть меня, спаси меня,
Смой все грехи мои.
Господь, сделай меня с этой минуты
Своим любимым чадом,
Хранимым Твоей властью,
Хранимым Твоей властью
От всего, что Тебя огорчает,
До той поры, пока в белоснежной одежде
Не предстану пред Тобой искупленным,
Непорочным и безгрешным,
Непорочным и безгрешным,
Хранимым Тобой в той счастливой земле.
После пения проповедник сказал проповедь на стих 27 из главы 21 Откровения: "И не войдёт в него ничто нечистое".
Молодой миссионер говорил о небесном городе, о котором все только что пели, прекрасном и светлом, с золотыми улицами и жемчужными воротами. Он говорил о реке жизни и деревьях, растущих по обе её стороны. Он рассказывал о тех, кто живёт в этом счастливом месте, об их белых одеждах и золотых венцах, о чудесных песнях, которые они поют, и о радости, сияющей на их лицах.
Миссионер также поведал собравшимся о том, что в этом чудесном городе нет места печали и скорби. Здесь нет плача, слёз, горестных вздохов, бед. Здесь не встретить людей, устало бредущих по золотым тротуарам и страдающих от голода. Здесь нет неумолимо жаркого солнца и, напротив, холода, мороза, снега. На Небесах нет ни болезней, ни смерти, ни похорон, ни могил. В прекрасном городе царит совершенная любовь и нет ссор и раздоров. Злые голоса, ропот и недовольное ворчание, грубость и оскорбления не нарушают мира и гармонии. И всё это будет длиться вечно. Не нужно бояться, что когда-то этому наступит конец. Не нужно с мрачным предчувствием ждать будущего, не нужно расставаться или прощаться. Попав сюда, человек навеки попадает под охрану Господа. Он дома, на отдыхе с Богом.
- Вы хотели бы туда попасть? - спросил проповедник.
В комнате раздался негромкий гул голосов и вздохов. По лицам собравшихся можно было прочесть их согласие, а маленький Кристи мысленно сказал: "Хотел бы я попасть туда? Ах, если бы я только мог, а вместе со мной Треффи и все остальные!"
- В этот город не сможет попасть ничто нечистое, - сказал проповедник. - Закрыты ворота его для греха. Друзья, если на душе у вас всего один грех, небесные ворота будут для вас закрыты. "Ничто нечистое, ничто нечистое не может проникнуть туда". Если за всю свою жизнь я ни разу не согрешил, ни разу не совершил ни одного плохого поступка, не произнёс ни одного скверного слова, ни одна недобрая мысль не посетила мой ум; если всю свою жизнь я делал то, что нужно, был совершенно безгрешен и свят, но сегодня согрешил, пусть даже грех мой ничтожен в глазах окружающих, - этого греха достаточно, чтобы небесные ворота закрылись предо мной.
Ворота закроются предо мной всего за один грех. Ни одна душа, на которой имеется хоть малейшее пятнышко греха, не может попасть в Небесный город.
Есть ли в этой комнате такой человек, - продолжал проповедник, - который может сказать о себе, что он согрешил всего один раз? Есть ли среди вас человек, который может сказать, что на его душе лежит всего один лишь грех?
И вновь в ответ раздался негромкий гул голосов, послышались вздохи, но на этот раз люди вздыхали, почувствовав угрызения совести.
- Нет, - ответил проповедник, - никто из нас не может этого сказать. Все мы грешили и не один раз. Каждый грех похож на тёмное пятно, на огромное чернильное пятно, покрывающее душу.
"Ой! - с ужасом подумал Кристи, услышав эти слова, - что же мне и мистеру Треффи делать?"
Кристи мысленно представил одинокую комнату на чердаке и грустное морщинистое лицо старого Треффи.
Оказывается, всё было правдой: и слова мисс Мейбл, и сон мистера Треффи. Всё было истинным!
Если бы Кристи не отвлёкся, а слушал дальше, он узнал бы из уст мистера Уилтона, как избавиться от греха. Но его ум был слишком поглощён первой половиной проповеди, а когда он наконец прислушался к тому, что говорил проповедник, тот уже выражал надежду, что все присутствующие соберутся в следующее воскресенье, чтобы послушать проповедь на слова второй строфы гимна и узнать более полно, чем сегодня, о единственном пути, ведущем в небесный город.
Кристи возвращался домой в подавленном настроении. Он не горел желанием увидеть озабоченные и вопрошающие глаза старого Треффи. Вернувшись в тёмную чердачную комнату, мальчик сел возле старого шарманщика и, не глядя ему в лицо, уставившись на огонь, печально сказал:
- Ваш сон был верным, мистер Треффи. Я узнал об этом сегодня. Проповедник говорил о городе и о воротах, мы пели о них, поэтому ошибки быть не может.
- Расскажи мне всё, что ты узнал, мой мальчик, - произнёс Треффи упавшим голосом.
- Это прекрасное место, мистер Треффи, - сказал Кристи. - Вы обрели бы там покой и счастье, если бы смогли туда попасть, но никакой грех не может туда войти - так сказал мистер Уилтон и так поётся в песне:
Есть город, прекрасный и светлый,
Закрыты ворота его для греха.
- Значит, у меня нет ни единого шанса попасть туда, Кристи, - сказал старик и повторил:
- Ни единого шанса.
Спустя несколько часов, когда Кристи думал, что Треффи спит, он услышал, как старик, лежащий на кровати в углу, несколько раз дрожащим голосом пробормотал:
- Закрыты ворота его для греха... Закрыты ворота его для греха.
Но не только мальчик услышал старого Треффи. Человек, стоящий у ворот, тоже услышал печальный голос старика. Он знал всё о старом шарманщике и готовился вскоре открыть перед ним ворота небесного города и сказать ему голосом, полным любви: "Я от всего сердца хочу, чтобы ты вошёл".
6. ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ В "ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ"
Вся Последующая неделя показалась нескончаемо долгой и печальной для старого Треффи и Кристи. Старик в основном молчал, лишь изредка повторяя грустные строки гимна или обращаясь к мальчику голосом, полным отчаяния:
- Всё кончено со мной, Кристи. Для меня нет дома.
Треффи совершенно забросил свою любимую шарманку. Кристи брал её днём и бродил вместе с ней по улицам города, а вечером она одиноко стояла у стены. Треффи не выносил теперь её звучания. Однажды вечером Кристи начал играть на ней, но первой же мелодией оказалась песня "Дом, милый дом". Услышав её, Треффи с горечью сказал:
- Не играй эту песню, Кристи. Для меня нет "дома, милого дома". У меня никогда не будет дома.
Теперь у Треффи не было ничего, что могло бы его утешить. Даже собственная шарманка, казалось, была настроена против него. Его дорогая старая шарманка, которую он так любил прежде, теперь делала его ещё более несчастным.
Доктор, как и обещал, ещё раз навестил старика, но сказал, что нет такого лекарства, которое могло бы продлить его жизнь. Остаётся только ждать.
Старый Треффи, к своему ужасу, с каждым днём угасал. Ниточка, связывающая его с жизнью, становилась всё тоньше и тоньше, и он шаг за шагом приближался к пугающей неизвестности.
Треффи и Кристи с волнением считали дни, оставшиеся до воскресенья, чтобы услышать объяснение второй строфы гимна. Должно быть, есть в конце концов какой-то шанс, какой-то способ попасть в светлый город, ведь должен же быть какой-то вход в "дом, милый дом", через который сможет пройти даже запятнанная грехом душа старого Треффи.
Наконец наступило воскресенье. Вечер выдался сырым и промозглым, шёл дождь, дул сильный шквалистый ветер. В комнате, арендуемой миссией, людей собралось меньше, чем обычно, но на лицах присутствующих явственно читалась цель их прихода. Миссионер, оглядев немногочисленное собрание, почувствовал, что многие пришли сюда не из праздного любопытства, а с искренним желанием услышать Слово Божье. В молитве перед началом проповеди он с радостью обратился к Богу, чтобы Слово Господне, о котором он намеревался говорить, стало благословением для пришедших людей.
Во время проповеди в комнате царила тишина. Маленький Кристи не сводил глаз с мистера Уилтона, впитывая каждое его слово.
Основная мысль проповеди звучала так:
"...Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1 Иоан. 1, 7).
Миссионер вначале напомнил, что в прошлое воскресенье он говорил о золотом городе, куда все стремятся попасть. Он напомнил первые строки гимна:
Есть город, прекрасный и светлый,
Закрыты ворота его для греха. Затем он мягко и тактично спросил:
- Есть ли среди присутствующих человек, который пришёл сюда, горя желанием узнать, как грешник, может попасть в этот город? Есть такой человек?
- Да, - задыхаясь от волнения, отозвался Кристи, - ЭТО Я.
- С Божьей помощью я постараюсь объяснить тебе, как туда войти, - ответил миссионер. - Ты и я - грешники. Одного греха достаточно, чтобы отлучить нас от небес, но мы согрешили не один, а сотни тысяч раз. Наши души покрыты греховной грязью. Но есть один способ, всего лишь один, при помощи которого наша душа может стать чистой, и избавиться от греха. В прошлый раз мы говорили, что это - Кровь Иисуса Христа.
Проповедник объяснил, почему Кровь Иисуса может смыть грех. Он рассказал о смерти Христа на Голгофе, об источнике, который Он открыл там, чтобы в нём можно было смыть грех и порок. Иисус - Божий Сын, поэтому кровь, пролитая Им на кресте, имеет непреходящую ценность. Он поведал, что с того дня, как Иисус принял смерть на Голгофе, тысячи грешников пришли к источнику, и каждый из них вышел из него белее, чем снег, избавленный от всякого порока.
Миссионер рассказал, что перед тем, кто очистился от греха, ворота из жемчуга широко отворяются, впуская его душу, поскольку на ней нет следов греха и она свободна от порока. Затем проповедник серьёзно посмотрел на прихожан и, наклонившись вперёд, призвал небольшую группу собравшихся очиститься от греха и омыться в Крови Иисуса. Он попросил их прислушаться ко второй строфе гимна и произнести её в глубине своего сердца:
Спаситель, я пришёл к Тебе,
О Агнец Божий, я молю,
Очисть меня, спаси меня,
Очисть меня, спаси меня,
Смой все мои грехи.
- В моём тексте есть одно маленькое слово, - сказал миссионер, - которое служит мне постоянным утешением. Я имею в виду слово "ВСЕ". "Все грехи". Оно включает в себя все скверные слова, все недобрые мысли, все плохие поступки. Под этим словом подразумевается самое постыдное бесчестье, самый ужасный позор, самый большой порок. В нём заключены все грехи, какими бы они ни были. Каждая душа, находящаяся здесь, либо спасена, либо неспасена, либо очищена, либо запятнана. Позвольте мне задать вам вопрос, друзья мои, - продолжал проповедник, - что лежит на вашей душе - грех или кровь Иисуса? Третьего не дано. Так что же в вашей душе?
Проповедник замолчал, ожидая ответа. В комнате стало так тихо, что, казалось, можно было услышать биение сердец. Люди, сидящие в комнате, задумались над вопросом служителя, а Кристи мысленно твердил:
Очисть меня, спаси меня,
Очисть меня, спаси меня,
Смой все мои грехи.
Миссионер закончил проповедь призывом ко всем присутствующим припасть к живительному источнику сегодня же вечером. Ах, как горячо он умолял их не откладывать, а сразу же сказать:
"Спаситель, я пришёл к Тебе". Он попросил их, вернувшись домой, опуститься на колени и почувствовать, что Иисус находится рядом. Это означает, что вы идёте к Иисусу, объяснил он. Затем следует рассказать Иисусу обо всех своих грехах и попросить Его смыть их Своей Кровью, чтобы они смогли стать белее и чище, чем снег.
- Вы сделаете так, как я сказал? - спросил проповедник.
- Да, - в глубине души откликнулся Кристи, - я обязательно сделаю так.
Когда прихожане покидали собрание, миссионер встал у двери, дружески прощаясь с каждым из присутствовавших. Он выглядел уставшим и взволнованным. Он искренне молился перед собранием и вложил в свою проповедь немало душевных сил. Теперь он очень хотел, вам даже трудно представить, как он хотел знать, что его проповедь была не напрасной и явилась благословением хоть для одной души.
Некоторые прихожане выходили из комнаты с серьёзными и задумчивыми лицами. Прощаясь с ними, миссионер горячо молился, чтобы семена,, попавшие в их души, взошли и дали плод. Но были и такие люди, которые беззаботно разговаривали со своими знакомыми, казалось, позабыв об услышанном. Их поведение наполнило сердце проповедника печалью.
"Господи, неужели это семя потеряно и не взойдёт?" - спрашивал он без всякой веры, потому что он очень устал и обессилел, а когда тело теряет силы, вера, как правило, тоже ослабевает.
Что-то в лице Кристи заставило миссионера подозвать его и поговорить с ним. Ещё во время собрания мистер Уилтон заметил, с каким вниманием слушал его мальчик. Теперь ему хотелось знать, понял ли Кристи то, что услышал.
- Друг мой, - обратился он к Кристи, дружески положив руку на плечо мальчика, - скажи мне, о чём была сегодня проповедь?
Кристи правильно повторил основную мысль проповеди, и миссионер остался доволен. Он задал мальчику ещё несколько вопросов, а затем попросил Кристи рассказать о себе. Мальчик поведал ему о старом Треффи, которому осталось жить всего лишь месяц и который хотел знать, как попасть в "дом, милый дом". Проповедник пообещал прийти и навестить старика. Достав из кармана небольшой коричневый блокнот, он записал название улицы и номер дома. Прежде чем расстаться с Кристи, проповедник встал вместе с мальчиком на колени в опустевшей комнате и помолился, чтобы в этот вечер дорогой Господь омыл душу Кристи Своей драгоценной Кровью.
Маленький шарманщик возвращался домой в глубокой задумчивости, но всё же очень довольный, потому что у него были хорошие новости для старого Треффи. Подойдя к своему двору, он ускорил шаг, а затем взбежал вверх по ступенькам лестницы, охваченный желанием поскорее рассказать бедному старику обо всём, что он сегодня узнал.
- Ах, мистер Треффи! - воскликнул Кристи. - Какой сегодня прекрасный вечер! Как я замечательно провёл время! Со мной разговаривал проповедник. Он обещал навестить вас. Он придёт сюда, - торжествующим голосом сообщил, сияя радостью, Кристи.
Но Треффи хотел услышать другое.
- А как насчёт "дома, милого дома", Кристи? - перебив мальчика, спросил он.
-Туда МОЖНО попасть, мистер Треффи, - сказал Кристи. - Вы и я не можем попасть туда с нашими грехами, но "...Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1 Иоан. 1, 7). Так написано в Библии, мистер Треффи, и об этом говорил проповедник.
- Расскажи мне об этом подробнее, Кристи, - попросил, волнуясь, Треффи.
- Ничто, кроме Крови Иисуса, не может смыть грех, мистер Треффи, - начал мальчик. - Вы и я должны прийти к Нему и попросить Его смыть наши грехи, и Он может уже сегодня вечером совершить это. Так сказал проповедник. Я выучил вторую строфу гимна, мистер Треффи.
При этих словах Кристи опустился на колени рядом со стариком и благоговейно произнёс:
Спаситель, я пришёл к Тебе.
О Агнец Божий, я молю:
Очисть меня, спаси меня,
Очисть меня, спаси меня,
Смой все мои грехи.
Дрожащим голосом Треффи повторял за мальчиком слова гимна.
- Я хотел бы, чтобы Он смыл мои грехи, мой мальчик, - сказал старик с волнением.
- Он обязательно избавит вас от греха, - ответил Кристи, - Он никому не отказывает.
- Да, но я уже старик, и всю свою жизнь я грешил. Я даже совершил несколько очень плохих поступков. Я никогда не задумывался над этим, а теперь знаю наверняка. Я не уверен, что Он когда-нибудь смоет мои грехи, они такие огромные!
- Он обязательно смоет, - заверил Кристи, - так сказал проповедник. В Библии же говорится:
"...Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от ВСЯКОГО греха". От всякого греха, - повторил мальчик, - от всякого! Разве этого недостаточно?
- От всякого греха, - пробормотал старый Треффи, - от всякого. Да, Кристи, я думаю, этого достаточно.
В комнате на некоторое время воцарилось молчание. Кристи задумчиво смотрел на языки пламени в печурке. Через некоторое время он сказал:
- Мистер Треффи, давайте прямо сейчас и попросим Его.
- Кого попросим? - переспросил старый шарманщик. - Проповедника?
- Нет, - ответил Кристи, - мы попросим Господа Иисуса омыть наши души прямо сейчас.
- Хорошо, - согласился старик, - давай попросим Его.
Старик и мальчик опустились на колени. Оба почувствовали, что в этот момент рядом с ними находится Господь. Маленький Кристи начал молиться:
- О Господь Иисус, мы пришли к Тебе, я и мистер Треффи. У нас много грехов, которые нужно смыть. Проповедник сказал, что Ты не прогонишь нас, а в Писании сказано, что Ты смываешь ВСЕ грехи. Мы думаем, что это относится и к нам. Пожалуйста, омой наши души, чтобы они стали белее снега. Мы хотим попасть в "дом, милый дом". Пожалуйста, омой нас в Своей Крови сегодня. Аминь.
Старый Треффи в свою очередь добавил дрожащим голосом:
- Аминь, Господи. Омой нас обоих - меня и Кристи. Очисть нас от греха. Пожалуйста, сделай это. Аминь.
Затем оба поднялись на ноги, и Кристи сказал:
- Теперь мы можем лечь спать, мистер Треффи. Я уверен, что Он сделал это ради нас.
Человек, стоящий у ворот, принял обоих: немощного старика и маленького мальчика. Входя за ворота, они услышали приветливый голос, звучащий в самой глубине их сердец. Голос вновь и вновь повторял: "Радуйтесь, ваши грехи прощены".
7. ПОДСНЕЖНИКИ КРОШКИ МЕЙБЛ
На следующее утро Кристи проснулся, ощущая себя очень счастливым, потому что он помнил о молитве, произнесённой им накануне. Он поверил Слову Господнему и теперь был уверен, что Кровь Иисуса Христа очистила его от всех грехов.
Но сомнение и прежний страх не отпускали старого Треффи. Он вновь заглянул в свою душу, и к нему вернулось воспоминание о содеянных им грехах. А что, если молитва не подействовала, и его душа всё так же запятнана грехом? Что, если ворота прекрасного города так и не откроются перед ним?
- Кристи, дорогой, мне кажется, со мной не всё в порядке, - с беспокойством обратился он к мальчику.
- Почему, мистер Треффи? - спросил Кристи.
- Ах, я совершил столько проступков, что вряд ли Он меня так быстро простит. Моя душа так грешна!
- Но вы же попросили Его смыть ваш грех, мистер Треффи, не так ли?
- Да, я попросил Его, - безрадостным тоном ответил Треффи.
- Он сказал, что простит вам все грехи, если вы попросите Его об этом, не так ли? - продолжал мальчик.
- Да, надеюсь, что так, - уныло ответил старый шарманщик.
- Ну, тогда Он НАВЕРНЯКА простил их, - сказал убеждённо Кристи.
- Не знаю, Кристи, я не уверен, - жалобно проговорил старик. - Я не чувствую этого.
Весь день, пока Кристи бродил с шарманкой под лучами солнца, старый Треффи пытался развеять туман сомнений, иногда охваченный надеждой, иногда обуреваемый страхом, но так и не веря в прощение.
Кристи ещё раз навестил своих друзей, живущих на окраине города. Маленькая Мейбл вместе с мамой выходили из дома, когда Кристи подошёл к воротам. Едва завидев мальчика, девочка с радостью бросилась ему навстречу и уговорила маму подождать, пока она всего шесть раз повернёт ручку шарманки. Мать девочки приветливо заговорила с Кристи. Она задала ему несколько вопросов, и он рассказал ей о старом Треффи, о его здоровье и о том, что старику осталось жить всего месяц. В глазах молодой женщины блеснули слёзы. Она спросила, где он живёт, а затем вынула из кармана небольшой блокнот и записала его адрес.
- Мамочка, - обратилась к ней Мейбл, - я хочу сказать тебе что-то на ушко.
Женщина наклонилась и, выслушав дочь, ответила:
- Хорошо, сделай, если хочешь.
Мейбл стремглав побежала в дом, откуда она вернулась с большим букетом белых подснежников, украшенных веточками мирта с тёмно-зелёными листочками. Цветы выглядели необыкновенно красивыми.
- Вот, возьми, маленький шарманщик, - сказала Мейбл, протягивая букет Кристи. - Это мои собственные подснежники. Мне их подарила тётя Элен. Ты должен передать их мистеру Треффи. Они ему непременно понравятся, не так ли?
- Конечно, понравятся, - растрогано ответил Кристи.
- Мейбл, - обратилась к девочке мать, - ты должна научить Кристи той небольшой молитве, которую я просила тебя всегда повторять при взгляде на подснежники.
- Хорошо, мама, - ответила девочка, - я научу. Кристи, ты должен говорить: "Омой меня, и я стану белее снега".
Кристи, просияв, взглянул на Мейбл.
- Ты повторишь эту молитву, Кристи? - мягко спросила женщина.
- Конечно, миссис, - ответил мальчик, - эта молитва похожа на ту, что мы с мистером Треффи говорили вчера вечером:
Очисть меня, спаси меня,
Очисть меня, спаси меня,
Смой все мои грехи.
При этих словах женщина улыбнулась. Она казалась очень довольной.
- Я рада, что ты знаешь тот единственный способ, благодаря которому можно стать белее снега, - сказала она. - Глядя на подснежники, я всегда думаю о душах, ставших белоснежными благодаря крови Иисуса.
Затем мать и дочка попрощались с Кристи и отправились по своим делам, а мальчик с нежностью посмотрел на цветы. Отныне он будет очень любить их. Опасаясь, что подснежники к вечеру завянут, прежде чем их увидит старый Треффи, Кристи тотчас же поспешил домой. Какими чистыми, нежными и целомудренными они выглядели! Цветы совсем не гармонировали с дымом и грязью шумного двора ночлежного дома. У Кристи даже появилась мысль, что застоявшийся воздух может испортить их, пока он поднимется по лестнице, ведущей на чердак. Несколько ребятишек увязались за ним, упрашивая дать им по цветку, но мальчик бережно охранял своё сокровище, пока не добрался к своему жилищу.
Открыв дверь, Кристи остолбенел, увидев миссионера, сидящего рядом со старым Треффи. Молодой человек что-то говорил, но при появлении мальчика прервал беседу со стариком и ласково поздоровался с Кристи. Затем он продолжил разговор. Проповедник рассказывал старому шарманщику о смерти Иисуса и о том, почему Кровь Его смывает все грехи.
- Я не уверен, что могу быть прощён, - дрожащим старческим голосом сказал Треффи. - Мне это кажется сомнительным и нереальным. Я не чувствую, что получил прощение. Я не могу почувствовать себя счастливым.
- Треффи, - внезапно сказал проповедник, - неужели вы думаете, что я вас обманываю?
- Нет, сэр, - ответил старик, - я уверен, что нет. У вас честное лицо, сэр, я верю вам.
- Хорошо, Треффи, - сказал миссионер, вынимая из кармана монету в полкроны. - Я принёс вам деньги. Сейчас вы не можете работать, много разных нужд. На эти деньги вы сможете купить то, что вам необходимо.
- Спасибо, сэр, - поблагодарил растроганный Треффи. По его щекам потекли слёзы. - Я никогда не смогу отблагодарить вас за это. Мы сейчас очень бедны с Кристи.
- Не нужно благодарности, Треффи. - сказал миссионер. - Деньги ещё не ваши. Вы должны взять их.
Треффи протянул дрожащую руку и взял деньги, бормоча слова благодарности.
- Вы почувствовали, что получили деньги, Треффи? - поинтересовался мистер Уилтон.
- Да, сэр, вот они, - ответил старик.
- Вы уверены, что вы их получили? - вновь спросил миссионер.
- Да, сэр, - удивлённым тоном ответил Треффи. - Я знаю, что они у меня, но не понимаю, что вы имеете в виду.
- Я объясню вам, - сказал проповедник, - Дорогой Господь Иисус пришёл в эту комнату так же, как и я. Он дал вам дар, как и я. Его дар обошёлся Ему дороже, чем мне. Он стоил Ему жизни. Иисус подошёл к вам, как я, и сказал, как я: "Треффи, ты веришь Мне или думаешь, что Я говорю ложь?" Затем Он протянул вам Свой дар, как я протянул вам деньги, и сказал: "Возьми его, это для тебя". А теперь, Треффи, что вам нужно сделать с этим даром? То же, что и с моим. Вам не нужно работать, чтобы получить его. Вам не нужно ждать его. Вам нужно всего лишь протянуть руку и взять его. Вы знаете, что это за дар?
Треффи не отвечал. Тогда миссионер продолжил:
- Это прощение ваших грехов, Треффи. Это чистое сердце, которое вы хотите иметь, это право войти в "дом, милый дом", о котором вы молились. Вы примете этот дар?
- Я хочу принять его, - ответил старый шарманщик, - но не знаю, как.
- Вы думали о том, КАК взять МОЙ подарок, Треффи?
- Нет, - признался старик, - я просто взял его.
- Именно так, - сказал проповедник, - именно так вы должны поступить с Господним даром. Вам нужно просто взять его. Как вы думаете, понравится ли мне, если вы заберёте обратно руку и скажете: "О нет, сэр, я не заслуживаю вашего подарка. Я не верю, что вы мне его даёте, я не могу его взять"?
- Нет, - ответил Треффи, - пожалуй, нет.
- Но именно так вы поступаете с Господом, Треффи, - ответил мистер Уилтон. - Он протягивает вам Свой дар и хочет, чтобы вы тотчас же приняли его, а вы отталкиваете его и говорите:
"Нет, Господи, я не верю тому, что Ты говоришь, я не верю Твоему Слову, я не верю, что этот дар принадлежит мне. Я не могу принять его".
Послушайте, Треффи, серьёзно продолжал проповедник, если вы верите мне, то почему вы не можете поверить Господу Иисусу?
Старик не мог говорить от охватившего его волнения. По морщинистым щекам текли слёзы.
- Я хочу ещё раз спросить вас, Треффи, - сказал миссионер, - вы теперь доверяете Господу Иисусу?
- Да, сэр, - сквозь слёзы ответил старый шарманщик, - теперь я полностью доверяю Ему.
- Помните, Треффи, сейчас Иисус здесь, в этой чердачной комнате, рядом с вами, рядом со мной, очень, очень близко. Если мы обратимся к Нему, Он услышит каждое произнесённое нами слово, каждый наш вздох, прочтёт каждое желание. Но прежде чем обратиться к Нему, послушайте, что Он говорит вам, - сказал миссионер, вынимая из кармана Библию. - Вот Его слова: "Тогда придите и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, - как снег убелю; если будут красны, как пурпур, - как волну убелю" (Ис. 1,18), потому что "...Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха". Верите ли вы Господу Иисусу, Треффи, или же вы думаете, что Он способен лгать?
- Нет, я уверен, что Он говорит правду.
- Хорошо, Треффи, тогда давайте скажем Ему об этом.
Служитель опустился на колени возле Треффи, чтобы помолиться. Кристи последовал его примеру, а старик сложил молитвенно руки.
Миссионер произнёс молитву. Это была очень простая молитва, в которой он напомнил Господу о Его обещании. Старый Треффи с глубочайшим благоговением повторил за миссионером слова молитвы, а в конце добавил: "Господь Иисус, я верю Тебе, я принимаю Твой дар, я верю Твоему обещанию".
Затем миссионер поднялся и спросил:
- Треффи, что вы сделали, когда приняли от меня подарок?
- Я поблагодарил вас, сэр, - ответил старик.
- Правильно, - сказал проповедник. - Не хотели бы вы поблагодарить Господа Иисуса за подаренное Им прощение?
- Ах, да, конечно, - со слезами на глазах ответил Треффи.
Они ещё раз опустились на колени, и миссионер коротко поблагодарил дорогого Господа за Его великую любовь и доброту к старику Треффи и за прощение его грехов.
И опять старик добавил свои слова к молитве проповедника:
- Благодарю Тебя, Господи Иисус, за Твой дар. Он стоил Тебе жизни, и я от всего сердца благодарен Тебе.
- Ну что ж, Треффи, - сказал миссионер, поднимаясь с колен, - если завтра к вам придёт дьявол и спросит: "Старый Треффи, ты чувствуешь, что получил прощение? Может, это неправда, в конце концов?", что вы ответите ему?
- Я скажу ему: "...Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха",
- Этого вполне достаточно, - сказал проповедник, - Дьяволу нечем будет возразить. Помните, Господь хочет, чтобы вы ЗНАЛИ, что вы прощены, а не ЧУВСТВОВАЛИ прощение. Существует разница между знанием и чувством, ощущением. Вы ЗНАЛИ, что вы приняли мой дар, но не знали, что я имел в виду, когда спросил вас, почувствовали ли вы, что я дал вам его. Точно так же и с Господним даром, Треффи. Ваши ЧУВСТВА не имеют никакого отношения к вашей безопасности, важна ваша вера. Вы верите обещанию Господа? Вы доверяете Ему? Вот в чём весь вопрос.
- Да, сэр, я верю Господу.
- Тогда вы ЗНАЕТЕ, что прощены, - улыбаясь, ответил миссионер.
- Да, сэр, - радостно повторил Треффи, - теперь я доверяю Ему.
Взволнованный Кристи подошёл к Треффи и дал ему букетик подснежников.
- Мне подарила их мисс Мейбл, - сообщил он. - Она просила, чтобы всякий раз при взгляде на подснежники я говорил: "Омой меня, и я стану белее снега".
- Белее снега, - повторил миссионер, - белее снега, Треффи. Не правда ли, хорошо сказано?
- Да, - согласился старик, глядя на цветы. - Белее снега, омытые кровью Иисуса.
Затем миссионер попрощался с Треффи и Кристи и вышел. Проходя по двору, он услышал сзади шаги. Обернувшись, он увидел бегущего к нему Кристи. В руках мальчика было несколько прекрасных подснежников с веточкой тёмно-зелёного мирта.
- Простите, сэр, не хотите ли вы взять эти цветы? - спросил, запыхавшись от быстрого бега, Кристи.
- Спасибо, - поблагодарил миссионер, - пожалуй, я возьму их.
Всю дорогу домой проповедник бережно нёс подснежники. Они преподали ему урок веры. Семя, брошенное им во время собрания, не пропало зря. Две бедные, погрязшие в грехе души пришли к источнику и были омыты. Они стали белее снега. Старик и маленький мальчик поверили слову Господа и нашли единственный путь в светлый город, в "дом, милый дом". Бог был | милостив к миссионеру и позволил увидеть это своими глазами. Проповедник с надеждой думал о будущем, о тех душах, которым ещё предстоит найти свой путь к источнику вечной жизни.
8. ПОДГОТОВКА К ВСТУПЛЕНИЮ В НЕБЕСНЫЙ ДОМ
Всё вокруг изменилось для старика Треффи, как только его страхи и сомнения исчезли. Маленькая чердачная комнатушка казалась залитой солнцем, а сердце старого шарманщика переполняло чувство радости. Он знал, что он прощён, и, как ребёнок, получивший прощение, мог с улыбкой смотреть в лицо Отца.
Кристи чувствовал себя легко и спокойно, видя, как счастлив и доволен его учитель. Ему казалось, что с его плеч сняли тяжёлую ношу. Старый Треффи теперь не волновался, если мальчик задерживался, не боялся остаться без денег и не беспокоился о дневной выручке.
Старик возложил на Иисуса груз своих грехов и, не раздумывая, поручил Ему все свои заботы. Господь, Который перенёс гораздо более тяжёлое бремя, наверняка вынесет и меньшие заботы. Треффи не мог выразить словами охватившее его чувство доверия, о котором свидетельствовали все его поступки и поведение. Старый Треффи теперь не ворчал, не страдал от дурных предчувствий. С его лица не сходила улыбка, а когда уставший мальчик возвращался вечером домой, для него всегда находилось приветливое слово. Когда же старик оставался один, он спокойно и безмятежно лежал в постели, тихо разговаривая сам с собой и благодаря дорогого Господа за Его бесценный дар.
Старый Треффи не разочаровался в своей вере. Тот, кто верит Ему, не будет одинок.
Подарок миссионера оказался не единственным даром, который старик и мальчик получили в эту неделю. Как-то Кристи забежал домой в середине дня, чтобы проведать старого шарманщика, и уже собирался уходить, как на лестнице послышался шорох шёлковой ткани и раздался лёгкий стук. Мальчик быстро открыл дверь, и в комнату вошла крошка Мейбл в сопровождении своей мамы. Они принесли старику Треффи много разных угощений и небольших подарков, которые девочка с удовольствием развернула. Кроме подарков, неожиданные гости принесли с собой то, что нельзя купить ни за какие деньги - нежные, .добрые слова и дружеские улыбки, которые согрели сердце Треффи.
Женщина села рядом со стариком, и они поговорили об Иисусе. Старому шарманщику нравилось теперь говорить об Иисусе, он уже мог сказать: "Он возлюбил меня и отдал Свою жизнь ради меня".
Затем женщина-вынула из кармана небольшую Библию в синем переплёте и прочла из неё одну из глав. Она читала нежным и чистым голосом, её чтение было таким чётким, что старик понимал каждое слово.
Пока мать читала, маленькая Мейбл сидела тихо, но вскоре вскочила и подбежала к окну.
- Вот мои подснежники! - радостно воскликнула она, увидев на подоконнике цветы. - Они вам нравятся, мистер Треффи?
- Да, маленькая мисс, - ответил старик. - очень нравятся- Кристи и я всегда вспоминаем молитву, глядя на них.
- Омой меня, и я стану белее снега, - с благоговением произнесла Мейбл. - Он омыл вас, мистер Треффи?
- Да, моя девочка, - ответил старик, - я уверен, что омыл.
- Я так рада! - сказала Мейбл. - Теперь вы попадёте в "Дом, милый дом", правда, мама?
- Да, - ответила мать девочки. - Треффи и Кристи нашли единственный путь, который ведёт домой, и, ах, какой же это будет счастливый день, когда мы все встретимся в этом доме! - воскликнула, разрумянившись, миловидная женщина. - Вы бы хотели увидеть Иисуса, Треффи?
- Да, - ответил старик, - было бы прекрасно увидеть Его благословенное лицо. У меня душа поёт от радости, когда я думаю об этом. Мне не долго осталось ждать встречи с Ним.
- Ах, Треффи, - задумчиво ответила молодая женщина, - я бы с удовольствием поменялась с вами местами. Я бы очень хотела быть ближе к "дому, милому дому", но это было бы эгоистично, - улыбнувшись, сказала гостья и встала, собираясь уйти, но Мейбл обнаружила старую шарманку и не спешила уходить. Она хотела во что бы то ни стало "немного покрутить её". В прежние времена старый Треффи был бы серьёзно озабочен и расстроен при мысли о том, чтобы доверить свою любимую шарманку шестилетней девочке. Даже сейчас он почувствовал некоторое волнение, услышав просьбу девочки, но все его опасения рассеялись, когда он увидел, как осторожно и бережно Мейбл обращалась с инструментом. Шарманка была в полной безопасности в руках маленькой посетительницы. К радости Мейбл, первой мелодией оказалась песня "дом, милый дом". Звуки музыки ласкали слух старого Треффи, и он думал о доме, но не земном, а о "городе светлом", куда он надеялся скоро попасть. Молодая женщина тоже думала об этом.
Когда песня закончилась, Мейбл с матерью попрощались и ушли, а Кристи смотрел на них из окна, наблюдая, как они пересекали грязный двор, а затем сели в экипаж, ожидающий их на улице.
Это была радостная неделя для Кристи и старого шарманщика.
Затем наступило воскресенье, день проповеди в небольшом помещении миссии. Кристи пришёл туда заранее, и миссионер приветливо улыбнулся ему, входя в комнату.
Сегодня проповедь была на тему третьей строфы гимна. Собравшиеся исполнили весь гимн перед началом собрания, затем повторили третью строфу, чтобы все могли запомнить слова:
Господь, сделай меня с этой минуты
Своим любимым чадом,
Хранимым Твоей властью,
Хранимым Твоей властью
От всего, что Тебя огорчает.
Затем проповедник говорил на стих из послания к Колоссянам 1:12: "...призвавшего нас к участию в наследии святых во свете". Миссионер ещё раз медленно произнёс стих из Библии, и Кристи тихим шёпотом повторил, чтобы позже пересказать его старику Треффи.
- "...Призвавшего нас к участию в наследии святых во свете". Что такое "наследие"? - спросил миссионер. - Друзья, наше наследие - это прекрасный город, о котором мы так много говорили, это "дом, милый дом", жилище нашего Отца. Мы ещё не там, но для всех, кто омыт Христом, есть прекрасный дом в вышине. Иисус готовит его для нас, он - наше наследие. Ах, как бы мне хотелось знать, кто из присутствующих попадёт в небесный дом! У вас может быть жалкий, неуютный дом здесь, на земле, но разве нет другого дома? Разве нет для вас дома в светлом городе? Неужели нет дома на небесах. Вы все можете иметь там дом, - продолжал проповедник, - если только придёте к источнику и от всего сердца скажете: "Господи, омой меня, и я стану белее снега". "Кристи улыбнулся при этих словах, потому что вспомнил о подснежниках. Проповедник тоже вспомнил о них.
Затем мистер Уилтон сказал, что сегодня его проповедь будет обращена к тем, кто уже пришёл к Иисусу, кто уже принёс к Нему свои грехи и омылся Его кровью.
"Он говорит обо мне и Треффи", - подумал Кристи.
- Дорогие друзья, - сказал проповедник, - все вы имеете наследие, все вы дети Царя, и всем вам уготовано место в Небесном Царстве. Иисус готовит это место для вас, и я хочу объяснить вам, что вы тоже должны готовиться к нему, вы должны стать достойными наследниками. Наступит день, и принц Уэльский станет королём Англии. Его наследство - английское королевство. Сразу же после рождения он имеет право наследовать его. Но принца учили и готовили с величайшей предусмотрительностью, чтобы он мог принять наследство, радоваться ему и пользоваться им. Если бы у него не было образования, если бы он воспитывался в одном из этих унылых, мрачных дворов, то даже обладая правом стать королём, он не смог бы получать удовольствие от своего наследства, он бы чувствовал себя неловко, неуютно, не на своём месте.
Точно так же обстоит и с нашим наследием, - продолжал миссионер. - Как только мы получаем второе рождение, мы приобретаем -право наследников, мы становимся сыновьями и дочерьми Царя царей, но мы должны быть подготовлены, чтобы принять своё наследство. Мы должны стать святыми внутри, научиться ненавидеть грех и любить всё, что чисто и свято. Это работа Святого Духа.
Ах, друзья, не попросите ли вы Святой Дух обновить ваше сердце? Вы не изменитесь за один день. Когда вы пришли к Иисусу, чтобы омыться от греха, Он сделал это немедленно. Он сразу же дал вам право стать наследниками, но вы не можете сделаться святыми в одно мгновение. Понемногу, час за часом, день за днём Святой Дух будет постепенно готовить вас к принятию наследства. Вы будете становиться всё более и более похожими на Иисуса. Вы будете больше ненавидеть грех, вы станете больше любить Иисуса, вы станете более святы.
Но пусть никто не думает, продолжал миссионер, что если вы хороший человек, то имеете право на наследство. Если бы я имел отличное образование, если бы меня учили в сто раз лучше, чем принца Уэльского, я бы всё равно не имел права стать королём Англии. Нет, друзья, единственный путь, ведущий в "дом, милый дом", единственный способ получить право на наследдство лежит через Кровь Иисуса. Другого пути и другого права нет.
Но после того как дорогой Господь даёт нам право наследовать Царство, Он всегда готовит нас к этому. Прощённая душа всегда будет жить свято. Омытая и очищенная душа всегда будет стремиться к тому, чтобы не запятнать себя грехом. Разве с вами не так происходит? Вы только подумайте о том, что совершил ради вас Иисус! Он омыл вас Своей Кровью. Он принял на Себя ваши грехи ценой Своей жизни. Разве вы будете поступать недостойно, чтобы огорчить Его? Неужели вы так неблагодарны, что сможете это сделать? Неужели?
Ну, конечно же, нет. Конечно же, вы ответите словами из третьей строфы гимна:
Господь, сделай меня с этой минуты
Своим любимым чадом,
Хранимым Твоей властью,
Хранимым Твоей властью
От всего, что Тебя огорчает.
И, конечно же, вы очень серьёзно попросите Его дать вам силу Святого Духа. Только Святой Дух сможет сделать вас святыми. И когда вся работа будет сделана, когда вы будете готовы принять наследство, Господь примет вас. Он не заставит вас ждать. Некоторые быстро проходят период подготовки, другим приходится пережить долгие годы ученичества. Но все дети Царя рано или поздно подготовятся, все будут взяты домой и вступят во владение своим наследством. Будете ли и вы среди них?
Этим вопросом проповедник завершил проповедь. Небольшое собрание очень тихо разошлось, унося на лицах задумчивое выражение.
Кристи задержался возле двери, пока у выхода не появился миссионер. Молодой евангелист поинтересовался у мальчика о здоровье Треффи, а затем задал несколько вопросов о проповеди. Он боялся, что не совсем ясно выразил основные мысли и ребёнок не понял его. К своей радости, он обнаружил, что суть проповеди дошла до сердца мальчика, и тот сможет хотя бы частично передать её старому шарманщику.
Кристи узнал о Боге, а сердца, подготовленные Святым Духом, - благодатная почва для семян. Господь приготовил их для восприятия слова и приготовил слово для них. Сеятелю осталось только достать из корзины семя и с молитвой бросить его на взрыхлённую почву. Семя пустит корни, взойдёт и принесёт плоды.
По дороге домой проповедник думал об этой истине и вспомнил место, где сказано, что подготовка сердца - в руках Господа.
"Это слово обращено ко мне и к моим слушателям, - подумал он. - Господи, пусть моей проповеди всегда предшествует Твоя подготовка".
9. ТРЕФФИ ВСТУПАЕТ В НЕБЕСНЫЙ ГОРОД
Кристи, мой мальчик, - сказал в тот вечер Треффи, выслушав рассказ ребёнка об услышанной им проповеди и слова из третьей строфы гимна, - Господу придётся готовить МЕНЯ очень быстро, неимоверно быстро.
- Может, не так быстро, как вы думаете, мистер Треффи, - неуверенно ответил мальчик.
- Месяц почти закончился, Кристи, - сказал старик, - и мне кажется, я уже приближаюсь к небесному городу, к "дому, милому дому". Иногда я почти вижу буквы, сияющие над его воротами.
Кристи, сидящий у огня, ничего не ответил. Он закрыл лицо руками, опуская всё ниже и ниже голову. Наконец, не удержавшись, он громко разрыдался. Старого Треффи тронули слёзы мальчика. Он с нежностью положил руку на голову Кристи, и некоторое время оба молчали. Когда болит и ноет сердце, молчание иногда смягчает боль лучше слов, но такое молчание должно исходить не от пустого сердца, а от сердца, переполненного чувствами. Сердце старого шарманщика переполняла любовь и щемящая жалость к бедному ребёнку.
- Кристи, дорогой, - наконец сказал он, - ты же не будешь держать меня за воротами города?
- Нет-нет, мистер Треффи, - ответил Кристи, - я ни за что на свете не буду вас удерживать, но мне бы так хотелось пойти туда с вами!
- Мне кажется, Кристи, у Господа есть для тебя какая-то работа, которую ты вначале должен сделать для Него. Я бедный бесполезный старик, немощный и больной, поэтому Он собирается забрать меня домой, но впереди тебя целая жизнь, Кристи, не так ли?
- Так, - вздохнув, согласился мальчик. Он подумал о том, как много времени пройдёт, прежде чем он станет таким же старым, как Треффи, и прежде чем жемчужные ворота распахнутся перед ним.
- Ты хотел бы сделать что-то для Господа, Кристи, - спросил старик, - чтобы показать Ему свою любовь?
- Да, мистер Треффи, хотел бы, - прошептал мальчик.
- Ах, Кристи, - сказал старик, внезапно приподнявшись на кровати, - я бы отдал всё, что у меня есть, до самой последней нитки, даже старую шарманку, а ты ведь знаешь, как я люблю её, но я бы отдал даже её и всё остальное, чтобы вернуться на год назад, всего лишь на год. Я бы показал Ему, как я люблю Его. Ты только подумай, - с сожалением сказал старик, - Он отдал Свою жизнь ради меня и принял такую мучительную смерть, а у меня осталась всего лишь жалкая неделя, чтобы показать Ему свою любовь. Ах, мой мальчик! Это так неблагодарно, мне больно даже подумать об этом!
Теперь настала очередь Кристи утешать старика.
- Мистер Треффи, - сказал мальчик, - вы скажите об этом Господу. Я уверен, Он поймёт вас.
Треффи сложил молитвенно руки и искренне произнёс:
- Господь Иисус, я очень люблю Тебя. Я бы очень хотел что-то сделать ради Тебя, но мне осталось жить всего неделю, всего лишь семь дней, но я очень благодарен Тебе, я бы отдал всё, что угодно, чтобы вернуться на какое-то время назад и показать Тебе, как я сильно Тебя люблю. Прошу Тебя, пойми, что я имел в виду. Аминь.
Затем старик повернулся на другой бок и заснул. Кристи ещё немного посидел у огня. Он пытался не думать о том, как скоро он лишится своего старого учителя, но печальные мысли вновь и вновь возвращались к нему. Сердце мальчика было объято печалью и горем. Страшно терять единственного в мире друга. Страшно видеть нависшую над собой тёмную мрачную тучу и знать, что ты должен пройти сквозь неё. Кристи был полон скорби, но, вспомнив слова Треффи, искренне сказал:
- Господь Иисус, помоги мне отдать свою жизнь Тебе. Прошу Тебя, помоги мне прожить без Треффи. Аминь.
Затем, успокоившись, он лёг в постель.
Наутро, взглянув на старика, он заволновался. Треффи выглядел слабее, чем обычно. Кристи не хотел оставлять его одного, но запас денег истощился, к тому же старик, казалось, был настроен, чтобы Кристи шёл, поэтому мальчик взял шарманку и отправился по своему ежедневному маршруту, но на сердце у него лежала тяжесть. Он решил пойти на окраину города, чтобы рассказать Мейбл и её матери, как ухудшилось состояние его дорогого старого учителя. Горе всегда становится меньше, если поделиться им с тем, кто готов тебя выслушать.
Итак, Кристи остановился перед домом с красивым садом. Подснежники уже отцвели, и на их месте желтел первоцвет. Сад выглядел весело и жизнерадостно, но мальчику было не до цветов. Он с волнением смотрел на окно детской комнаты в надежде увидеть личико Мейбл, но девочка не показывалась, поэтому он повернул ручку шарманки и заиграл "Дом, милый дом", её любимую мелодию, чтобы привлечь её внимание. Не прошло и минуты, как он увидел Мейбл, которая, распахнув дверь, выбежала ему навстречу, но она не улыбалась, как прежде. Мальчику показалось, что лицо у неё заплаканное.
- Ах, маленький шарманщик, - сказала она, подбежав к Кристи, - не играй сегодня. Моя мамочка заболела. Она лежит в постели, у неё очень болит голова.
Кристи перестал играть. Песня оборвалась на середине припева. От резкой остановки последняя нота прозвучала как печальный стон.
- Извините, маленькая мисс, - сказал Кристи.
Минуту или две девочка молча стояла рядом с мальчиком. Кристи с жалостью и нежностью смотрел на неё. Наконец он сказал:
- Ваша мама очень плохо себя чувствует?
- Да, - грустно призналась девочка. - Мне кажется, ей очень плохо, потому что папа слишком печален, а няня не разрешает нам играть. Я слышала, как она говорила повару на кухне, что мама никогда не поправится.
Мейбл всхлипнула. Казалось, её плач раздавался из самой глубины крошечного сердечка.
- Бедная маленькая мисс, - сочувственно произнёс Кристи, - не волнуйтесь, пожалуйста, успокойтесь.
Кристи увидел, как по щёчке Мейбл скатилась огромная слеза и упала на руку девочки.
Внезапно Мейбл подняла голову и взглянула на маленького шарманщика.
- Кристи, - сказала она, - мне кажется, мама собирается в "дом, милый дом". Я тоже туда хочу.
- И я, - ответил со вздохом мальчик, - но ворота ещё не скоро откроются предо мной. Затем девочку позвала няня, и Кристи с грустью ушёл. Ему казалось, что мир полон печали. Даже небо было хмурым, затянутым облаками, а резкий восточный ветер насквозь пронизывал мальчика, заставляя ёжиться от холода. Весенние цветы поникли, а ветки деревьев с набухшими почками качались при каждом порыве ветра. Кристи был почти рад, что всё вокруг выглядит таким безрадостным. Он чувствовал себя глубоко подавленным, несчастным и жалким. Сердце сжимала тревога. В нём зародилось сомнение в том, что Бог простил его. Мир представлялся ему таким безграничным и одиноким! Его старый учитель умирал, его маленькая подруга Мейбл была в беде. Казалось, всё было охвачено печалью, и ничто не могло утешить Кристи.
Мальчик устало вернулся домой, с трудом поднявшись по крутой лестнице в комнату на чердаке. За дверью он услышал низкий приятный голос, звук которого успокоил его волнение и тревогу. Голос принадлежал миссионеру. Проповедник что-то читал старому Треффи.
Старик сидел в кровати. Его лицо озаряла улыбка, он с жадностью прислушивался к каждому слову. Когда Кристи вошёл в комнату, мистер Уилтон как раз читал стих: "Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не так, как мир даёт, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается" (Иоан. 14, 27).
- Этот дорогой стих для вас, Треффи, - сказал миссионер.
- Да, - просветлев, ответил старик, - и для бедного Кристи тоже. Он очень подавлен, сэр.
- Кристи, - обратился миссионер к мальчику, положив руку ему на плечо, - чем озабочено ТВОЁ сердце?
Кристи молчал, он не мог говорить. Внезапно он отвернулся от миссионера, бросился на кровать Треффи и горько расплакался.
Сердце служителя наполнилось жалостью к мальчику. Он встал рядом с ним на колени, обнял его и почти с отцовской нежностью сказал:
- Кристи, давай вместе с тобой обратимся к Господу и расскажем Ему о твоём горе.
Затем простыми и доступными для мальчика словами миссионер попросил Господа обратить внимание на бедного одинокого ребёнка, утешить его и благословить, чтобы тот понял, что у него есть Друг, Который никогда его не покинет.
Позже, когда миссионер ушёл, а в комнате на чердаке воцарилась тишина и старый Треффи заснул, Кристи услышал внутри себя голос, который сказал ему: "Да утешится твоё сердце". Умиротворённый, мальчик закрыл глаза.
Его разбудил голос старого шарманщика.
- Кристи, - позвал его старик, - мой мальчик!
- Сейчас, мистер Треффи, - отозвался Кристи, поспешно вскочив с постели.
- Где старая шарманка? - спросил Треффи.
- Она здесь, в целости и сохранности, - ответил мальчик.
- Сыграй на ней, Кристи, - попросил старик, - сыграй "Дом, милый дом".
- Но сейчас полночь, - возразил Кристи, - что подумают люди?
Треффи не ответил. Кристи на цыпочках подошёл к старику со свечкой в руках и посмотрел на его лицо. Оно очень изменилось и выглядело необычно- Глаза старика были закрыты, а в лице появилось какое-то странное выражение, которого мальчик никогда раньше не видел. Кристи не знал, что делать. Он подошёл к окну и выглянул наружу. Небо было довольно тёмным, но сквозь тучи проглядывала яркая звезда, которая заглядывала в комнату, как бы говоря мальчику: "Да утешится твоё сердце". Кристи громко ответил:
- Господи, помоги мне!
Когда он повернулся от окна, Треффи снова заговорил, и мальчик разобрал слова:
- Сыграй, Кристи. Сыграй, мой мальчик. Кристи тотчас послушался. Взяв шарманку, он повернул её ручку, и с чердачной комнаты полились грустные звуки песни "Дом, милый дом". Старик смотрел на мальчика широко открытыми глазами, и когда музыка закончилась, подозвал его, обнял и прошептал:
- Кристи, дорогой мой, ворота раскрываются, чтобы впустить меня. Сыграй ещё раз.
Тяжело было играть оставшиеся три песни. Они казались такими неуместными в комнате, где чувствовалось дыхание смерти.
Треффи, казалось, не слышал их. Он тихо шептал слова молитвы:
- Омой меня, и я стану белее снега. Чище, чем снег. Белее, чем снег.
Когда вновь раздалась мелодия песни "Дом, милый дом", Треффи был уже далеко. Усталыми шагами он входил в ворота небесного города. Наконец он пришёл Домой, а Кристи остался здесь.
10. "НЕТ МЕСТА ЛУЧШЕ ДОМА"
Проснувшись на следующее утро, некоторые обитатели огромной комнаты на первом этаже ночлежного дома вспомнили о музыке, прозвучавшей в ночной тиши. Её звуки разбудили их и потревожили их сон. Кто-то утверждал, что это был всего лишь ветер, завывающий в трубе дымохода, другие уверяли, что слышали музыку и полагали, что это старый шарманщик развлекался игрой на шарманке в полночь.
- Нет, это не старик, - сказала хозяйка дома, узнав об их предположении, - он никогда не сыграет на ней. Судя по тому, что говорит доктор, он находится при смерти.
- А ты пойди и спроси его, не крутил ли он ночью ручку шарманки, - предложил мужчина, лежащий в дальнем углу комнаты, - ставлю шиллинг, что это был он.
Хозяйка пошла наверх, чтобы удовлетворить любопытство своего постояльца, и негромко постучала в дверь чердачной комнаты. Поскольку никто не отвечал, она открыла дверь и вошла. Кристи крепко спал, разметавшись на кровати рядом с телом своего старого учителя. На щеках мальчика виднелись следы высохших слёз, его голова покоилась на застывшей морщинистой руке старого Треффи. Лицо женщины омрачилось, и она инстинктивно вздрогнула при виде смерти.
Кристи мгновенно проснулся и с удивлением взглянул на хозяйку дома. В первое мгновение он не мог вспомнить, что произошло, но затем память вернулась к нему, он отвернулся и заплакал.
Горе мальчика тронуло женщину, но, будучи грубоватой по натуре, она не умела проявлять сочувствие, поэтому Кристи не обиделся, когда она ушла, оставив его в одиночестве. Когда в доме затихли голоса, он пригласил соседа посидеть у тела старика и потихоньку выскочил из дома, чтобы рассказать о случившемся миссионеру.
Мистеру Уилтону было глубоко жаль безутешного мальчика. Он ещё раз вверил маленького шарманщика в руки любящего Отца, Друга, Который никогда не оставит и не забудет его, а когда Кристи ушёл, он вновь преклонил колени и от всего сердца поблагодарил Бога за то, что Он позволил ему быть скромным слабым орудием, посредством которого эта душа пришла к Нему. По крайней мере ещё одна душа вошла в прекрасные ворота, ведущие в "дом, милый дом". Старый Треффи будет ждать его там. Ах, как милосерден Бог к нему! С чувством искренней благодарности молодой проповедник сел готовиться к проповеди, посвящённой последней строфе гимна. То, что он узнал о старике Треффи, очень помогло ему при подготовке к беседе о небесном городе, о котором он собирался рассказывать.
В воскресенье вечером, входя в переполненную комнату миссии, мистер Уилтон внимательно всматривался в лица собравшихся, ища глазами Кристи. Да, мальчик был здесь и сидел, как обычно, на передней скамейке. Его лицо было бледным и печальным, глаза опущены. Когда присутствующие запели гимн, проповедник заметил, что по щекам мальчика потекли слёзы, которые тот утирал рукавом, по мере того как они появлялись на глазах. Правда, во время проповеди он почти улыбался, слушая текст из Откр. 7, 14-15:
"...это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца; за это они пребывают ныне пред престолом Бога..."
- Сегодня, - сказал проповедник, - я буду говорить о "доме, милом доме" и о его обитателях, великом множестве искупленных. Небесный город - святое место, на его золотых тротуарах нет ни частички грязи, здесь неведом грех и не найти порока, сюда не войдёт ни один искуситель. Всё свято в этом городе, а на белых одеждах небожителей нет ни единого пятнышка, их одежда безупречна, чиста, незапятнанна, она яркая и лучистая, как свет. Ничто не запятнает её, ничто не испортит её красы, жители города навечно очистили одежды свои кровью Агнца, за это они пребывают ныне пред престолом Бога.
Никогда не забывайте, - продолжал миссионер, - что это единственный способ предстать перед престолом. Одни лишь добрые дела никогда не приведут вас в этот город. Вы ничего не добьётесь, если будете не хуже других. Для того чтобы попасть на небеса, нужно омыться кровью Агнца.
Святому Иоанну было позволено взглянуть на Небеса. Он увидел там множество искупленных, поющих новую песню - песнь хвалы Тому, Кто искупил их. Ах, как много новых душ стало небожителями с той поры! Каждый день, каждый час, почти каждый миг какая-то душа предстаёт пред воротами прекрасного города, и перед каждой душой, омытой Кровью Иисуса, жемчужные ворота раскрываются, впуская их внутрь. Одна за другой, одетые в белые одежды, эти души идут по золотым улицам и предстают пред престолом славы, присоединяя свои голоса к поющим. Они поют песню, которая никогда не стареет: "Аминь. Благословение и честь, и слава, и премудрость, благодарение, держава и сила да пребудут во веки веков с нашим Богом. Аминь".
Друзья, - продолжал проповедник, - когда святой Бог смотрит на эти души, Он видит, что на них нет ни следа греха: Кровь смыла его. Даже в Его глазах они чисты и незапятнанны. Они безгрешны и непорочны, совершенно целомудренны и святы. Ах, друзья, присоединитесь ли вы когда-нибудь к их числу? - спросил миссионер. - Наш мир уныл и мрачен, он умирает. Неужели вы согласны никогда не вступать в "дом, милый дом"? Неужели вы отложите свой приход к живительному источнику, а когда пробудитесь, то обнаружите, что ворота прекрасного города навечно закрыты для вас?
Один старик, - вспомнил миссионер, - с которым я говорил на прошлой неделе, сегодня проводит своё первое воскресенье в этом прекрасном городе.
В помещении собрания наступила тишина после этих слов, а Кристи прошептал про себя: "Он имеет в виду мистера Треффи, я уверен".
Это был бедный, погрязший в грехах старик, - продолжал свой рассказ проповедник, - но он поверил слову Иисуса, пришёл ко Христу, чтобы омыться в Его крови, и сразу стал белее снега. Два дня спустя, наш дорогой Господь послал за ним и забрал его домой. На душе старика не было ни следа греха, поэтому ворота раскрылись перед ним, и теперь в белоснежной одежде Христа он стоит искупленный, "непорочный и безгрешный, непорочный и безгрешный, хранимый Им в той счастливой земле".
Если бы через неделю я узнал, что кто-то из вас умер, смог ли бы я сказать то же самое о вас? Пока мы здесь, подумайте, попадёте ли вы в "дом, милый дом"? Омыты ли вы драгоценной Кровью Христа? Действительно ли вы получили прощение? Пришли ли вы к Иисусу?
Прошу вас, найдите ответы на эти вопросы в своём сердце, - серьёзно обратился проповедник к присутствующим. - Я очень хочу встретить каждого из вас в "доме, милом доме". Я думаю, когда Бог возьмёт меня туда, я буду искать вас всех, и я искренне верю, мы все встретимся там, в небесном доме.
Сегодня мне нечего больше вам сказать, но моё сердце переполнено чувствами. Бог даёт возможность каждому из вас уже сейчас омыться в крови Иисуса, стать в этой жизни белее снега и от всего сердца сказать: "Господи, я буду работать для Тебя, любить Тебя, служить Тебе всем, чем смогу,
До той поры, пока в белоснежной одежде Не предстану пред Тобой искупленным, "Непорочным и безгрешным, Непорочным и безгрешным, Хранимым Тобой в той счастливой земле".
Затем собрание закончилось, и слушатели разошлись. Кристи не ушёл вместе со всеми. Он так и не поднялся со скамейки, на которой сидел. Он закрыл лицо руками и ни разу ни на кого не взглянул. Он даже не посмотрел на миссионера, когда тот участливо положил руку ему на плечо.
- Ах, как я хочу Домой! - наконец сквозь слёзы проговорил Кристи, - моя мама ушла в небесный дом, старый Треффи ушёл туда тоже, и я хочу быть там.
Проповедник сжал обеими руками смуглую ладонь ребёнка и сказал:
- Кристи, бедный маленький Кристи, Господу не угодно держать тебя за воротами, но у Него есть для тебя работа, которую ты должен вначале сделать, а затем ворота небесного города широко распахнутся перед тобой, и дом будет ещё милее после мрачного времени, проведённого здесь.
Миссионер ласковыми и нежными словами утешил мальчика, ещё раз помолился вместе с ним, и Кристи, немного успокоившись, ушёл. По дороге он вспоминал, как неделю назад спешил после собрания домой к старику Треффи, чтобы рассказать ему о третьей строфе гимна.
Сегодня вечером ему не с кем было поделиться услышанным. На мгновение он замешкался у двери чердачной комнаты, как бы боясь войти, но его замешательство длилось всего мгновение. Когда он вошёл внутрь, все его страхи развеялись.
Солнце уже садилось, и его лучи, как лучи славы, освещали лицо старого шарманщика, лежащего на кровати. Кристи казалось, что эти лучи падали прямо из золотого города, потому что в них было нечто необыкновенно яркое и неземное. Кристи привиделось, что Треффи улыбается. Вероятно, мальчику это только показалось, но ему было приятно думать, что он видел улыбку на лице своего учителя.
Затем Кристи подошёл к окну и выглянул наружу. Он почти увидел золотой город далеко среди причудливых ярких облаков. Ему было приятно и непривычно думать, что Треффи находится теперь там. Какой контраст после тёмной чердачной комнаты! Ах, какими светлыми, должно быть, Небеса казались его старому учителю!
Кристи отдал бы всё, чтобы на минутку увидеть, что делает Треффи. "Интересно, скажет ли он Иисусу обо мне и о том, как я хочу попасть Домой?" - задал себе вопрос Кристи.
Когда закат догорел и на землю спустились сумерки, Кристи встал на колени и от всего сердца сказал:
- О Господи, дай мне, пожалуйста, терпение и забери меня однажды к Себе и старому Треффи в "дом, милый дом".
11. ОДИН ВО ВСЁМ МИРЕ
Кроме маленького Кристи, никто не провожал старика Треффи в последний путь. Это были бедные приходские похороны. Тело старого шарманщика положили в приходский гроб и повезли на кладбище на приходском катафалке. Правда, это было совсем неважно, потому что Треффи уже находился дома, в "доме, милом доме". Все его горести и печали закончились, нищета осталась позади, и о нём хорошо заботились в "доме Отца".
Человек, везущий катафалк, не намерен был терять время на дорогу, и поэтому Кристи приходилось идти очень быстро, а иногда бежать, чтобы не отстать. По пути они догнали ещё одну похоронную процессию, которая совсем не походила на ту, что выпала на долю Треффи. Эта процессия двигалась очень медленно. Впереди ехал большой катафалк, за которым следовало шесть похоронных карет, полных людей. Проходя мимо них, Кристи заметил, что лица участников похорон выглядят очень печально, как будто они долго оплакивали покойника. В одной из карет мальчик увидел незабываемую картину: склонив голову на плечо отца и прижав безутешное бледное личико к оконному стеклу, сидела его маленькая подруга Мейбл.
"Значит, её мама умерла, - подумал мальчик,а это её похороны. Ах, как печален этот мир!"
Он не был уверен, что Мейбл заметила его, но горе маленькой девочки глубоко взволновало его душу, и он с ещё большей тяжестью на сердце поспешил, чтобы догнать катафалк, уносящий тело старого шарманщика.
Итак, две похоронные процессии, провожающие в последний путь бедняка и красивую молодую мать, проследовали на кладбище. Над телами обоих умерших прозвучали слова: "Да будешь предан ты земле, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься". В это время счастливые души старика и женщины находились в "доме, милом доме", далеко от печального мероприятия. Несколько дней назад почти одновременно две души покинули этот мир печали и встретились у ворот из жемчуга. Поскольку эти души были чисты и непорочны, обе омыты кровью Агнца, ворота широко открылись перед ними, и старик Треффи с матерью маленькой Мейбл вступили в Небесный город вместе. Теперь они оба увидели Иисуса, дорогого Господа, Которого они очень любили. В Его присутствии они сейчас испытывали чувство радости.
После смерти Треффи Кристи пришлось освободить чердачную комнатушку, потому что хозяйка ночлежного дома увеличила плату за неё. Однако она позволила мальчику спать в большой общей комнате на первом этаже. Хозяйка присвоила себе всю нехитрую мебель старого шарманщика в уплату денег, которые старик остался должен за жильё.
Но шарманка была собственностью Кристи. Старик торжественно подарил её мальчику за неделю перед смертью. Он подозвал Кристи и попросил принести ему шарманку. Затем он вручил её Кристи:
- Береги её, Кристи, - сказал он, - никогда не расставайся с ней ради меня. Когда будешь играть "Дом, милый дом", думай обо мне и своей матери, о том, что мы оба там.
В первый день после похорон Треффи мальчику было трудно ходить с шарманкой по улицам города. Он ещё кое-как играл мелодии "Правь, Британия", "Старый сотый" и "Бедная Мэри Энн", но когда впервые зазвучала песня "Дом, милый дом", им внезапно овладело такое щемящее чувство утраты, что он бросил играть на середине и пошёл прочь, не закончив мелодию. Прохожие немало удивились, что музыка так резко прекратилась, но они ещё больше поразились, увидев слёзы, стремительным потоком льющиеся по щекам маленького шарманщика.
Им и в голову не пришло, что в последний раз Кристи играл эту песню у постели умирающего и, пока звучала мелодия, его самый близкий друг на земле входил в настоящий "дом, милый дом". Об этом знал лишь Кристи, музыка вернула ему воспоминание о том печальном полночном часе. Мальчик не мог продолжать крутить ручку шарманки, пока не поднял глаза к голубому небу и не попросил помочь ему порадоваться вместе со стариком Треффи. Лишь тогда он сумел дослушать песню, в которой хор пел: "Дом, милый дом, нет места лучше дома, нет места лучше дома..."
"И старый Треффи наконец там", - сказал себе Кристи, закончив мелодию.
Спустя неделю после похорон Треффи, Кристи отправился на окраину города в надежде увидеть бедную крошку Мейбл ещё раз. Он не мог забыть её скорбное личико, выглядывающее из окна похоронной кареты. В минуту горя и печали всегда становится легче, если встретишься с человеком, страдающим от горя, как и ты, и разделишь с ним несчастье. Кристи чувствовал, что встреча с маленькой девочкой будет для него утешением. Он хотел узнать о её матери и о том, как она ушла в "дом, милый дом".
Но когда Кристи подошёл к дому своих друзей, он остановился в удивлении. Красивый сад не изменился, на освещённой солнцем клумбе цвели анютины глазки. Левкои и незабудки радовали глаз прохожих, но дом выглядел как-то одиноко и странно: ставни на нижних окнах были подняты, на окнах спален, казавшихся пустыми и покинутыми, отсутствовали жалюзи. В окне детской комнаты вместо весёлых лиц Мейбл и Чарли виднелась хмурая пожилая женщина, склонившаяся над вязанием.
Что всё это значило? Куда девались дети? Неужели кто-то ещё лежал при смерти в этом доме? Кристи не мог уйти, не выяснив, что случилось. Он должен спросить пожилую женщину. Итак, он остановился у ворот сада и заиграл на шарманке, надеясь, что она выглянет и заговорит с ним. Но, бросив мимолётный взгляд на маленького шарманщика, женщина сделала вид, будто не слышит его, и продолжала усердно вязатьВ конце концов Кристи не выдержал и, прервав в середине песню "Бедная Мэри Энн", прошёл по покрытой гравием дорожке и позвонил в колокольчик. Женщина выглянула из окна и спросила, что он хочет. Кристи не сразу сообразил, что ей ответить, им овладел страх.
- Скажите, миссис, - пролепетал он, - здесь кто-то умер?
- Умер? - переспросила быстро женщина.Почему ты об этом спрашиваешь?
- Пожалуйста, можно мне поговорить с маленькой мисс Мейбл? - застенчиво попросил Кристи.
- Боже сохрани, конечно, нет, - ответила женщина, - а впрочем, ты сможешь встретиться с ней, если переплывёшь море. Она сейчас во Франции.
- Во Франции! - удивлённо повторил мальчик.
- Да, - подтвердила женщина. - Они на всё лето уехали за границу.
Затем решительными движениями она закрыла окно, как бы говоря: "И больше я тебе ничего не скажу".
Несколько минут Кристи стоял посреди красивого сада, а затем побрёл прочь. Он испытывал чувство разочарования. Ему так хотелось увидеть своих маленьких друзей, а они все уехали! Они находились во Франции, слишком далеко отсюда. Кристи был уверен, что теперь он вряд ли увидит их когда-нибудь.
Кристи медленно шёл по пыльной дороге. Он чувствовал себя одиноким и покинутым всеми. Один за другим его оставили мама, старый Треффи, мать Мейбл, а теперь и дети уехали. Некому было подбодрить или утешить его. Мальчик устало брёл с шарманкой под палящими лучами солнца. Ему не хотелось играть на ней, у него не было сил что-либо делать, и он не знал, где можно отдохнуть. Даже комнату на чердаке теперь нельзя было назвать его домом. Раскалённый тротуар жёг ноги, а солнце палило так немилосердно, что мальчик всё же решил вернуться в унылый двор ночлежного дома и постараться найти какой-нибудь тихий уголок в большой общей комнате на первом этаже.
Однако когда он открыл дверь, его встретило целое облако пыли, а хозяйка крикнула ему, чтобы он убирался, потому что она не может заниматься делами в это время дня, если он будет слоняться рядом. Бедному и упавшему духом ребёнку пришлось уйти. Выйдя на тихую улицу, он некоторое время прятался от жарких лучей солнца, сидя под высокой стеной, бросавшей небольшую тень на тротуар.
Кристи так устал, и ему было так жарко, что он почти не ощущал своего несчастья. Его иногда знобило, он начинал дрожать от холода и тогда выходил на солнце, чтобы снова согреться. У него появилась странная острая боль в голове, которая смущала его и причиняла страдания. Он не понимал, что с ним происходит. Несколько раз он пытался подняться и немного поиграть на шарманке, но слабость и головокружение заставляли его отказаться от этого занятия и вновь лечь возле стены, положив шарманку рядом. Он лежал здесь до самого вечера, пока солнце не стало клониться к закату. Затем он с трудом вернулся в большую комнату ночлежного дома. Хозяйка уже закончила уборку и готовила ужин для своих постояльцев. При виде мальчика она бросила ему корочку хлеба, но он был слишком слаб, чтобы съесть её. Еле передвигая ноги, Кристи пробрался к скамейке в дальнем углу комнаты и, поставив шарманку у стены, заснул.
Когда он проснулся, комната была полна людей. Они ели ужин, громко разговаривая и смеясь. Никто не обращал внимания на Кристи, лежащего на своей скамейке. Стоял такой оглушительный шум, что мальчику никак не удавалось вновь заснуть, и он вздрагивал при каждом грубом слове или неприличной шутке, долетавшей до его слуха чуть ли не каждую минуту.
Голова Кристи почти раскалывалась от нестерпимой боли, он чувствовал себя очень плохо. Никогда ещё за всю свою жизнь он не был так сильно болен. Он отдал бы всё на свете, чтобы оказаться в тихом уголке, где он мог бы лежать в тишине и не слышать ругательств и грубостей людей, находящихся в этой комнате. Затем его мысли перенеслись к старому Треффи, в "дом, милый дом". Как же отличался небесный город от ночлежного дома!
- "Нет места лучше дома, нет места лучше дома", - сказал Кристи. - Ах, как далёк от меня "дом, милый дом"!
12. КРИСТИ НЕ ЗАБЫТ
- Что с этим парнем? - спросил хозяйку ночлежного дома один из постояльцев, когда она утром следующего дня готовила завтрак. - У него лихорадка или что-то в этом роде. Всю ночь он бредил. У меня болел зуб, и я не сомкнул глаз. Мальчик без умолку что-то бормотал.
- Что он говорил? - поинтересовался его сосед.
- Да всякую ерунду! - ответил первый. - О прекрасных городах, похоронах, подснежниках. Один раз он встал и начал петь. Странно, что вы не слышали его.
- Я так устал вчера, что не только мальчик, но и гром не разбудил бы меня, - ответил второй. - А что он пел?
- Одну из песен, что играет его шарманка. Мне кажется, они настолько въелись в него, что он не может от них избавиться. Если я не ошибаюсь, он пел "дом, милый дом", - ответил мужчина, страдавший зубной болью. Затем он ушёл на работу.
- Послушайте, миссис Уайт, - сказал другой человек, - если у мальчишки лихорадка, от него нужно побыстрее избавиться. Мы не хотим заразиться от него.
Когда все ушли, хозяйка подошла к Кристи, чтобы убедиться, что он действительно болен. Она попыталась разбудить его, но он смотрел на неё удивлённым взглядом и, казалось, не узнавал её. Тогда она перенесла его в тёмную комнатушку под лестницей, где хранились ящики и разный хлам. Она не была жестокой женщиной и не могла выгнать бедного ребёнка в таком состоянии на улицу. Она устроила для него постель на полу, напоила водой и ушла, чтобы продолжить работу по дому. Вечером она привела к нему приходского врача, и он сказал, что у Кристи лихорадка.
Много дней и ночей мальчик находился на грани между жизнью и смертью. Он совершенно не осознавал, что происходило вокруг него. Он не слышал, как хозяйка приходила и уходила. Она была единственным человеком, навещавшим его, но работа по дому поглощала почти всё её время, поэтому она не могла уделить больному ребёнку достаточно внимания. Всё время, пока он болел, она не переставала удивляться, почему Кристи так часто говорил о "доме, милом доме". Казалось, все его сновидения были проникнуты мыслью о нём. В бреду он постоянно упоминал светлый город.
Прошло время, и мальчику стало лучше. К нему вернулось сознание. Медленно, но постепенно лихорадочное состояние оставило его, но он был настолько слаб, что не мог даже повернуться на другой бок, а его голос звучал не громче шёпота.
Как же бесконечно долго и тоскливо тянулись дни! Миссис Уайт надоело ждать, пока мальчик поправится, она всё реже навещала его, и в течение длинных часов Кристи лежал один, никого не видя и ни с кем не разговаривая.
Коморка, в которой он находился, была очень тёмной и освещалась лишь узкой полоской света, проникавшего из коридора. Кристи не мог видеть даже кусочка синего неба. Он ощущал себя очень одиноким. К нему не доносились никакие звуки из внешнего мира, кроме отдалённых голосов ребятишек, игравших во дворе, а по вечерам он слышал шум людей, собиравшихся в большой общей комнате. Нередко он просыпался среди ночи и не мог заснуть. Тогда он слушал, лёжа в постели, тиканье часов, висевших на лестнице, и считал их удары. Затем он наблюдал, как слабый сумеречный свет незаметно проникал в комнату, возвещая о начале нового дня, и прислушивался к шагам людей, спешащих на работу.
Никто не приходил проведать Кристи. Мальчику хотелось знать, не спрашивал ли о нём мистер Уилтон. Он не мог не заметить его отсутствия. Ах, как рад был бы Кристи увидеть его! Но дни проходили неспешной чередой, а миссионер так и не появлялся. Кристи недоумевал всё больше и больше. Однажды он попросил миссис Уайт сходить к проповеднику и привести его в ночлежный дом, но та ответила, что слишком занята, чтобы совершать такие дальние путешествия. Если бы у маленького Кристи не было Друга в лице Иисуса, его сердечко наверняка бы разорвалось от одиночества и отчаяния в период болезни. Когда его вера ослабевала и дух был подавлен, он разговаривал с Иисусом как со своим дорогим Другом, и это утешало бедного ребёнка. В его ушах, не переставая, звучали слова проповедника, сказанные им старому Треффи: "Да утешится твоё сердце".
И всё же недели тянулись нескончаемо долго и утомительно. Наконец настало время, когда Кристи смог сесть в постели, но слабость и головокружение не давали ему ходить. Мальчик перенёс сильнейшую лихорадку и нуждался в полноценном питании, чтобы восстановить свои силы, но некому было позаботиться о бедном ребёнке, оставшемся без матери. Лишь дорогой Господь не забыл о нём.
В один из знойных и душных дней Кристи лежал на полу, задыхаясь от нестерпимой жары и мечтая о глотке свежего воздуха. Он был слаб и истощён, подавлен и в унынии.
- Дорогой Господь, - сказал он вслух, - прошу Тебя, пусть кто-нибудь придёт проведать меня.
Не успел он закончить, как открылась дверь и вошёл миссионер. Это было так неожиданно для мальчика, что в порыве радости он протянул к нему руки, а затем разразился слезами.
- Кристи, что с тобой? - спросил миссионер. - Разве ты не рад меня видеть?
- Ах, мистер Уилтон, - всхлипывая, ответил мальчик, - я думал, вы никогда не придёте, а до вашего дома так далеко! Я очень рад, что вы пришли.
Мистер Уилтон рассказал ребёнку, что уезжал из города, а его обязанности временно выполнял другой проповедник. Прошлым вечером он первый раз после своего отсутствия вёл собрание и сразу заметил, что на первой скамье нет Кристи. Он спросил о нём у женщины, убиравшей комнату, и та поведала, что после отъезда миссионера Кристи ни разу не появлялся. Проповедник постарался выяснить, что с ним произошло, и тут же поспешил проведать его, как только узнал о его болезни.
- Ну, а теперь, Кристи, - сказал мистер Уилтон, - расскажи мне всё, что с тобой случилось в течение этих долгих, томительных недель.
Но Кристи был так рад и счастлив сейчас, что прошлое показалось ему лишь длинным беспокойным сном. Теперь он проснулся и забыл о печали и одиночестве.
Миссионер и Кристи увлеклись беседой, и наконец мистер Уилтон сказал:
- Кристи, у меня есть письмо для тебя. Я прочитаю его тебе.
Письмо было написано отцом маленькой Мейбл, другом проповедника:
"Дорогой господин Уилтон!
В ночлежном доме, который находится на улице Перси Стрит, во дворе Айви Корт, живёт мальчик Кристи (я не знаю его фамилии). Он проживал там прежде со старым шарманщиком. Если я не ошибаюсь, старик был при смерти несколько недель тому назад. Моей дорогой жене пришёлся по душе этот мальчик, да и маленькая Мейбл часто говорит о нём. Я уверен, что ребёнок наверняка оказался в очень бедственном положении. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы разыскали его и нашли для него уютный дом с какой-нибудь почтенной женщиной, которая заботилась бы о нём как мать.
Прилагаю чек для оплаты текущих расходов. Я бы хотел, чтобы мальчик год или два поучился в школе, а затем, если он желает служить Христу, мне было бы приятно, чтобы он стал душепопечителем низшего сословия в вашем районе.
Я знаю, что такова была мечта моей покойной жены в отношении Кристи. Я бы хотел, чтобы её мечта осуществилась. Мне кажется, это будет лучшим способом увековечить память о ней. Будь моя жена жива, я бы не пожалел ни денег, ни усилий, чтобы сделать для мальчика то, что она пожелала бы.
Примите моё извинение за доставленные Вам хлопоты, но я не хотел бы откладывать это дело до своего возвращения в Англию: к тому времени мальчик может потеряться, и я не смогу его найти. Унылая чердачная комнатушка, где проживал Кристи и его старый учитель, была последним местом, которое посетила моя дорогая жена перед своей болезнью. Я думаю, забота об этом мальчике - моя священная обязанность перед дорогой женой, а также перед Ним, Который сказал: "...так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мтф. 25, 40). Искренне Ваш, Джералд Линдсей".
- Кристи, - сказал проповедник, закончив читать письмо, - дорогой Господь очень добр к тебе.
- Да, - ответил Кристи, - старый Треффи был прав, не так ли, сэр?
- А что он сказал? - поинтересовался миссионер.
- Он сказал, что у Господа есть для меня работа. А я и не предполагал, что могу что-нибудь сделать для Него. Теперь Он показывает, что мне | делать.
- Ты прав, - улыбаясь, сказал миссионер.Не поблагодарить ли нам Его, Кристи?
Миссионер опустился на колени возле постели Кристи, а мальчик сложил худенькие руки и произнёс слова благодарности:
- О Иисус, я благодарю Тебя за то, что Ты \ даёшь мне возможность что-то сделать для Тебя. Я останусь за воротами небесного города ещё немного дольше, чтобы своей работой показать Тебе, как я Тебя люблю. Аминь.
- Кристи, - сказал проповедник, поднимаясь на ноги, - ты должен работать с любовью и от всего сердца. А когда работа будет сделана, придёт время ОТДЫХА. После долгого ожидания будет "дом, милый дом".
- Да, - радостно отозвался Кристи, вспомнив слова из песни: "нет места лучше дома, нет места лучше дома".
13. СЛУЖЕНИЕ КРИСТИ
Прошло несколько лет. Стоял жаркий летний полдень. Воздух во дворе Айви Корт был таким же спёртым и удушливым, наполненным дымом и пылью, как в те времена, когда здесь жили Кристи и старик Треффи. Всё так же во дворе играли толпы детей, крича и ссорясь. Место, где находился ночлежный дом, по-прежнему выглядело неухоженным, унылым, безрадостным и бесконечно далёким от "дома, милого дома".
Таким было впечатление Кристи, входившего во двор в тот знойный день. Но несмотря на это, ни одно место не привлекало Кристи так сильно, как двор Айви Корт, потому что он не мог забыть тех мрачных дней, когда он, бездомный скиталец, приходил сюда на ночлег. Он не мог забыть старую чердачную комнатку, первое место после смерти матери, которое он мог назвать домом. Именно в эту комнату он и направлялся сейчас. Поднимаясь по шатким ступенькам, он вспомнил о той ночи, когда впервые поднялся на чердак и, стоя на коленях возле двери, слушал игру старого Треффи. Кристи сохранил шарманку, последний подарок старого учителя, и не проходило недели, чтобы он не крутил её ручку, наслаждаясь дорогими мелодиями. Свою игру он всегда заканчивал песней "Дом, милый дом", потому что до сих пор испытывал нежную любовь к этой мелодии. Когда его навещала мисс Мейбл, она всегда с удовольствием играла на шарманке, напоминавшей ей о детстве. Она не была уже мисс Мейбл, хотя Кристи порой называл её этим именем, особенно когда они говорили о прошлом, о Треффи и его инструменте. Мейбл стала миссис Виллерс, выйдя замуж за проповедника, под руководством которого теперь работал Кристи. Молодая женщина проявляла большой интерес к деятельности молодого душепопечителя и всегда была готова прийти на помощь советом и сочувствием. Она расспрашивала Кристи о людях, которых он посещал, и он сообщал ей о тех, кто больше всех нуждался в её помощи. Миссис Виллерс никогда не отказывалась пойти туда, где в ней очень нуждались.
Вот почему случилось так, что на стук Кристи дверь чердачной комнаты открыла миссис Виллерс, пришедшая навестить бедную больную женщину. Мейбл и Кристи не встречались в этой комнате с того памятного дня, когда девочка приходила сюда со своей матерью. Теперь при виде Кристи Мейбл улыбнулась и спросила:
- Ты помнишь нашу последнюю встречу здесь?
- Конечно, - ответил Кристи, - я ничего не забыл. Тогда нас было четверо в этой комнатке. Двое из нас уже в светлом городе, о котором мы тогда говорили.
- Да, - со слезами на глазах сказала молодая женщина. - Они ждут нас в "доме, милом доме".
Чердачная комната совсем не изменилась с тех пор, как тут жил старый Треффи, и всё так же выглядела уныло. Оконные стёкла почти все были выбиты, а образовавшиеся дырки закрывали куски коричневой бумаги или тряпки. Деревянные доски пола прогнили ещё больше и, казалось, вот-вот треснут под ногами Кристи, когда он пересекал комнату, чтобы подойти к одинокой женщине, сидящей возле едва тлеющего огня. При взгляде на женщину нельзя было не заметить, что она очень больна и несчастна. Рядом с ней играли четверо детей. Они так шумели, что Кристи с трудом Удалось расслышать слова женщины, когда она сказала, что ей "не стало лучше" и она не надеется, что когда-нибудь выздоровеет.
- Вы сделали так, как я просил вас, миссис Уилсон? - спросил её Кристи.
- Да, сэр, - ответила женщина. - Я повторяла её и повторяла, но чем больше я произносила её, тем более жалкой ощущала себя.
- О чём ты просил, Кристи? - поинтересовалась миссис Виллерс.
- О небольшой молитве. Я просил миссис Уилсон сказать: "О Боже, дай мне Твой Дух Святой, чтобы Он показал мне, кто я такая".
- Мне кажется, Он показал мне, - печально ответила бедная женщина. - Как бы там ни было, но я никогда не знала, что я такая грешница. Каждый день, сидя у огня, я не перестаю думать об этом и каждую ночь, когда мне не спится, меня тревожат эти же мысли.
- Я принёс вам другую молитву, которую вам теперь надо говорить, - сказал Кристи, - я даже записал её на карточке, чтобы вы могли её быстрее выучить. "О Боже, Дай мне Твой Дух Святой, чтобы Он показал мне, Кто такой Иисус". Бог услышал вашу первую молитву и ответил на неё, поэтому не сомневайтесь, что Он услышит и эту молитву. А если Он покажет вам, Кто такой Иисус, я уверен, вы станете счастливой, потому что Иисус простит ваши грехи и примет на Себя их тяжкое бремя.
Бедная женщина прочла молитву вслух несколько раз, а затем миссис Виллерс достала из кармана книгу и начала читать. Это было небольшое Евангелие в потёртом переплёте. Когда-то переплёт был синего цвета, но от постоянного употребления краски на нём поблёкли, а позолота обреза потускнела. Эта книга не впервые видела стены чердачной комнаты. Именно по ней мама Мейбл читала библейские стихи старику Треффи пятнадцать лет назад. Мейбл очень любила эту книгу. На её страницах сохранились карандашные пометки, сделанные рукой матери возле полюбившихся ей стихов. Мейбл часто читала и перечитывала отмеченные места, и они тоже стали её любимыми. Вот и сейчас она читала бедной женщине одно из них: "...Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1 Иоан. 1, 7). Затем миссис Виллерс объяснила, что Иисус всегда готов спасти ту душу, которая придёт к Нему, и Его Крови достаточно, чтобы смыть грех.
Больная женщина очень внимательно выслушала свою собеседницу, а Кристи со слезами на глазах сказал:
- Ни один стих не нравится мне так, как этот, миссис Виллерс. Мистер Уилтон говорил на этот стих проповедь во время моего второго посещения миссионерской комнаты. Мне хотелось петь от радости, когда я услышал эти слова. Помню, как я быстро карабкался по лестнице, спеша поскорее рассказать их моему старому учителю.
- Эти слова оказались истинными, Кристи?
- Да, мадам. Треффи тоже не сомневался в их правдивости.
Затем миссис Виллерс и Кристи попрощались с несчастной больной женщиной и ушли. Спускаясь вниз по крутым ступенькам, Кристи сказал:
- Мадам, у вас не найдётся время зайти к миссис Уайт на несколько минут? Она была бы рада видеть вас. Полагаю, ей осталось недолго жить на земле.
Миссис Виллерс охотно согласилась. Сойдя с лестницы, Кристи постучал в дверь. На стук вышла молодая женщина, которая впустила их внутрь .
Миссис Уайт лежала на кровати в углу комнаты и, казалось, спала. Услышав шаги и голоса, она открыла глаза. При виде Кристи лицо её прояснилось, и она протянула руки, чтобы поздороваться с молодым человеком. Она сильно постарела за это время и несколько лет назад закрыла свой дом для постояльцев.
- Ах, Кристи, - сказала она, - я ОЧЕНЬ рада тебя видеть. Я считала часы до твоего прихода.
- Миссис Уайт, - обратился к ней Кристи, вас пришла проведать миссис Виллерс.
- Ах, как это любезно с вашей стороны! - воскликнула бывшая хозяйка ночлежного дома. Кристи говорил, что вы, возможно, навестите меня.
- Вы давно знакомы с Кристи? - поинтересовалась миссис Виллерс.
- Да, давно, - ответила пожилая женщина. Впервые он пришёл ко мне ещё ребёнком, дрожащим от холода- Мне всегда был по душе этот славный мальчик, мадам. Он был намного спокойнее всех тех, кто приходил сюда на ночлег. Иногда я давала ему корочку хлеба, когда видела, что он особенно голоден.
- Вы всегда были добры ко мне, миссис Уайт, - сказал Кристи.
- Да, но не так, как следовало бы на самом деле. Я давала тебе лишь корочку хлеба, остатки со стола постояльцев, да и то не часто. Зато ты пришёл ко мне и принёс настоящий хлеб жизни, а не жалкие крохи и объедки. Ты принёс мне столько пищи, сколько мне нужно, и даже более того, что мне необходимо.
- Ах, Кристи, - сказала миссис Виллерс, как приятно это слышать. Дорогой Господь очень милостив к тебе, твоя работа не напрасна,
- Конечно, не напрасна, - воскликнула пожилая женщина. - Миссис Виллерс, много людей будет петь хвалу Богу в небесном доме за то, что вы и ваш отец сделали для этого молодого человека, а я буду благословлять Его ещё больше. Я была тёмной язычницей, пока ко мне не пришёл Кристи. Он прочёл мне стихи из Библии, рассказал о Христе и очень ясно объяснил многие истины. Теперь я знаю, что мои грехи прощены и скоро Господь заберёт меня Домой и, ах, мои милые, как прекрасно это будет!
До той поры, пока в белоснежной одежде
Не предстану пред Тобой искупленным,
>Непорочным и безгрешным,
Непорочным и безгрешным,
Хранимым Тобой в той счастливой земле.
- Я вижу, что миссис Уайт знает твой гимн, Кристи, - заметила миссис Виллерс.
- Да, - ответил Кристи, - Я научил её петь этот гимн давно. Он нравится миссис Уайт так же, как и моему старому учителю.
Они ещё немного побеседовали, затем миссис Виллерс ушла, а Кристи продолжил свои посещения. Весь этот долгий душный день он много ходил, взбираясь по тёмным ступеням лестниц, спускаясь в мрачные подвалы, посещая переполненные ночлежные дома. Везде, где бы он ни появлялся, он сеял семена Божьего Слова жизни, душеспасительные слова из Книги книг, в которых так нуждались сердца его собеседников!
Кристи обнаружил, что в этой Книге были слова утешения для всех нуждающихся, эта Книга обращалась к каждой душе в отдельности. Тот, кого давило непомерное бремя греха, находил здесь покой. Книга несла утешение в горе, отдых утомлённым, совет тому, кто пребывал в растерянности, и надежду умирающим. Перед тем как выйти из дома, Кристи всегда молился, чтобы Божий Святой Дух вдохнул в него нужное слово для каждого человека, с которым ему предстояло встретиться в тот день. Посещая нуждающихся, он всегда мысленно произносил молитву, стучась в дверь. Она звучала примерно так:
"Господи, Ты знаешь сердца всех людей. Дай мне возможность сказать что-нибудь во славу Твою. Помоги мне, пожалуйста, с пользой провести беседу и найти нужные слова".
Неудивительно, что Бог благословлял его, и куда бы Кристи ни шёл, он не только находил возможность сделать человеку добро, но и использовал эту возможность с максимальной пользой. Неудивительно, что, когда болезнь приковывала человека к постели, он посылал за молодым душепопечителем, чтобы тот почитал ему Библию и помолился вместе с ним. Неудивительно, что дети любили Кристи, а бедные измождённые матери были рады присесть на пару минут, чтобы послушать из уст приветливого молодого человека слова утешения, которые он читал из Книги Жизни. Неудивительно, что с утра до вечера Кристи находил работу, порученную Учителем, и души, жаждущие получить Его послание. Возвращаясь домой поздно ночью, молодой душепопечитель всегда испытывал чувство сильной усталости, но его это не беспокоило, потому что он помнил, как за несколько дней до смерти старый Треффи переживал, что ему осталась всего неделя, чтобы показать, как он любит своего Спасителя. Каждый день Кристи благодарил Бога за то, что Он оказал ему честь и дал возможность трудиться ради Него.
Кристи снимал квартиру на тихой улице недалеко от Айви Корт. Прежде он жил на окраине города, потому что ему нравилось пройтись пешком после напряжённого рабочего дня. Но очень часто бедные люди присылали за ним по вечерам, а то и ночью, поэтому он переселился поближе к бедным кварталам и к своей работе. Нередко посетители приходили к нему прямо домой и, сидя в его небольшой комнате, изливали ему своё горе. Молодые люди особенно любили приходить к Кристи и беседовать с ним, поэтому раз в неделю молодой душепопечитель проводил недолгие собрания у себя. Многие юноши и девушки участвовали в этих собраниях, которые помогли им найти путь в небеса.
В один из дней Кристи открыл дверь своей квартиры и услышал звук, который очень удивил его. Это звучала старая шарманка, наигрывающая мелодию песни "Дом, милый дом". Кристи запретил хозяйским детям притрагиваться к ней в его отсутствии, чтобы они не поломали её, поэтому сейчас не мог понять, кто же крутит ручку шарманки. Его забота о старом инструменте иногда вызывала у него улыбку. Он вспоминал то время, когда сам впервые прикоснулся к потрескавшейся ручке, а старый шарманщик, стоя за спиной, взволнованно говорил: "Мягче крути ручку, Кристи, не так резко, мой мальчик".
Теперь он сам относился к шарманке так же бережно, как старик Треффи, и ни за что на свете не хотел бы поломать её, поэтому, не теряя ни минуты, бросился по лестнице вверх, чтобы посмотреть, кто же на ней играет. Навстречу ему попалась хозяйка дома, которая объяснила, что какой-то господин с нетерпением ждёт его в гостиной. Открыв дверь комнаты, Кристи онемел от неожиданности, потому что ни кто иной, как его старый друг мистер Уилтон крутил ручку шарманки.
Они не видели друг друга в течение многих лет. Мистер Уилтон поселился в другом конце Англии, где он проповедовал те же истины, что и в маленькой комнатке миссии. Он приехал сюда, чтобы провести воскресенье в городке, где когда-то трудился на ниве Господней, и ему очень хотелось знать, как поживает его друг Кристи, работает ли он ради своего Спасителя и ждёт ли встречи с "домом, милым домом".
Это была трогательная и радостная встреча для обоих. После долгой разлуки у них накопилось много тем для разговора.
- Ты всё ещё хранишь её, - сказал мистер Уилтон, глядя на выцветший шёлк старой шарманки, который стал ещё более блёклым, чем во времена Треффи.
- Да, сэр, - ответил Кристи, - я не могу с ней расстаться. Я пообещал своему старому учителю, что не брошу её, это был его прощальный подарок мне. Нередко, когда я слышу песню "Дом, милый дом", я думаю о старом Треффи и о том, как ему, должно быть, хорошо и радостно в "светлом городе" все эти пятнадцать лет.
- Помнишь, как ты хотел отправиться туда тоже, Кристи?
- Да, мистер Уилтон, помню, и моё желание попасть туда не уменьшилось. Всё же я хотел бы прожить ещё несколько лет, если Богу будет угодно, потому что в мире так много работы, которую нужно сделать, не правда ли, сэр? То, что делаю, кажется мне каплей в море, когда я смотрю на сотни людей, обитающих в этих густонаселённых дворах. Я с трудом удерживаюсь от слёз, когда чувствую, что не могу их многому научить.
- Да, Кристи, - ответил мистер Уилтон, работы слишком много, а мы не можем сделать не только десятую её часть, но даже тысячную долю того, что нужно. Мы должны стремиться к тому, чтобы наш дорогой Учитель мог сказать каждому из нас: "Он сделал то, что МОГ".
Затем мистер Уилтон и его молодой друг преклонили колени и помолились, чтобы Бог благословил работу Кристи и дал ему сил привести ко Христу многих людей, живущих во дворах и на улицах этого несчастного района, и они смогли обрести дом в том городе, куда ушёл Треффи.
14. В "ДОМЕ, МИЛОМ ДОМЕ"
Был воскресный вечер, и Кристи вновь посетил небольшую комнату миссии, но уже не в качестве бедного ребёнка, одетого в оборванную одежду и сидящего на первой скамейке, который боялся, что женщина, зажигающая газовые рожки, прогонит его прочь. Теперь она бы не осмелилась на подобный шаг, потому что молодой душепопечитель стал человеком, известным во всей округе. Он всегда приходил сюда раньше всех, задолго до первых прихожан, и стоял в дверях, приветливо встречая посетителей, помогая старикам найти удобное место на скамье и заботясь о тех, кого он впервые пригласил на собрание. А если в комнату украдкой пробирались какие-нибудь оборванные дети, чтобы послушать проповедь, Кристи проявлял особое внимание к ним, потому что не забыл тот день, когда сам впервые оказался здесь, горя желанием услышать слово утешения для своего старого учителя Треффи.
В этот вечер мистер Уилтон должен был читать проповедь, и Кристи целый день с особым усердием приглашал людей на собрание, потому что очень хотел, чтобы они послушали его дорогого друга.
Комната миссии едва вмещала собравшихся людей, когда туда вошёл мистер Уилтон. Как приятно было проповеднику видеть Кристи! Молодой душепопечитель не сидел на месте, он беседовал с прихожанами, находя приветливое слово для каждого человека, и раздавал им небольшие книги с гимнами, которые они должны были петь.
"Идите, ибо уже всё готово" (Лук. 14, 17) - эти слова были сегодня в основе проповеди мистера Уилтона. Какая тишина стояла в комнате миссии! Как серьёзно слушали проповедь пришедшие на собрание люди! Вначале проповедник рассказал притчу о брачном пире, о том, как заботливо накрыли стол и приготовили вкусные яства, но никто из званых гостей не явился. У каждого из них нашёлся предлог, чтобы остаться дома: одни были слишком заняты, других одолевала лень, и ни одна душа не откликнулась на приглашение. Никто не был готов повиноваться милостивому слову "идите".
Затем мистер Уилтон рассказал об Иисусе, о том, как Он приготовил всё для нас, а также о людях, одни из которых придумают отговорки, а другие, откликнувшись на зов, найдут мир и покой. Он поведал о том, что Отец Небесный готов принять нас в Свои объятия, нас ждёт Его любовь, для нас уготован дом на небесах. Так Бог готовится ко встрече с нами.
- Дорогие друзья, - продолжал мистер Уилтон, - а что же мы должны сделать со своей стороны? ИДИТЕ, "идите, ибо уже всё готово". Это означает, что вам нужно всего лишь прийти и принять. Вам нужно принять эту любовь. Приди, запятнанная грехом душа. Приди, чтобы найти покой. "Идите, ибо уже всё готово". УЖЕ готово. Слово УЖЕ имеет огромное значение. Оно означает, что всё готово уже сегодня вечером, в этот самый воскресный вечер, а не через год или через неделю, не завтра, а сейчас, всё готово УЖЕ сейчас. Бог сделал всё, что мог. Он всё предусмотрел и говорит: "Идите!" Неужели вы ответите отказом на Его приглашение? Неужели вы сочтёте недостойным принять то, что Он приготовил для вас? Разве не хотелось бы вам заснуть с чувством прощения своих грехов? Разве не хотелось бы вам однажды присоединиться к брачному пиру Агнца. Ах, какой прекрасный это будет день! - воскликнул мистер Уилтон. - Святой Иоанн заметил блеск его славы среди великолепных зрелищ, что ему было позволено увидеть, и так значимо, величественно и прекрасно это было, что остановил его ангел и повелел немедленно: "Подожди минуту, остановись, достань блокнот и запиши: "Блаженны званные на брачную вечерю Агнца". Являетесь ли вы блаженными званными? - спросил проповедник. - Омыты ли вы кровью Агнца? Присоединитесь ли вы к этой вечере? Обладаете ли вы правом войти в "дом, милый дом"? Я не знаю ваш ответ на эти вопросы. Но если вы не можете ответить мне сейчас, как вы ответите великому Испытателю сердец, когда наступит время?
На этом проповедь закончилась, и прихожане разошлись. Остались лишь те, кто знал мистера Уилтона прежде и хотел пожать ему руку, а также получить совет или услышать слово утешения на прощание.
Кристи и проповедник возвращались домой вместе.
- Послушай, Кристи, - обратился проповедник, - как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной завтра утром в восемь часов?
- Поехать с вами? - переспросил Кристи.
- Да, - подтвердил мистер Уилтон. - Ты много трудился в последнее время, поэтому я попросил мистера Виллерса дать тебе отпуск, чтобы ты мог поехать ко мне погостить, подышать свежим деревенским воздухом и отдохнуть от городской суеты. Я уверен, ты проведёшь это время с пользой для себя: ты сможешь спокойно почитать и помолиться, ты наберёшься сил и здоровья для будущей работы. Ну как, ты будешь готов в назначенный срок?
Кристи искренне поблагодарил мистера Уилтона, понимая, что ничего страшного не случится, если он немного опоздает. Он был рад поехать к другу, потому что иногда ему очень хотелось отдохнуть от беспокойной жизни.
Следующее утро застало Кристи и мистера Уилтона в дороге. Они направлялись в тихую деревушку, где мистер Уилтон жил и проповедовал.
О том, чем закончилась эта поездка, можно судить по следующему отрывку из письма, присланного Кристи мистеру Уилтону несколько месяцев спустя:
"Я обещал вам сообщить о нашем доме. Это самый счастливый дом в этом мире. Я всегда буду благодарить Бога за то, что попал в вашу деревню и встретил там мою дорогую жену. Наконец-то и у меня есть свой "дом, милый дом". Мы так счастливы вместе! Когда я возвращаюсь с работы, я вижу, как жена выглядывает меня в окно. У неё всё готово к моему приходу. Мы проводим тихие и спокойные вечера. Нелли любит слушать о том, где я был в течение дня, а бедняки так полюбили её, что приходят к ней со всеми своими бедами. Мы счастливы, что можем вместе молиться о тех, кто готов принять Иисуса, и привести их к Спасителю.
Наш маленький дом такой светлый и радостный! Как жаль, что вы не видели его в тот день, когда мы приехали сюда с женой! Миссис Виллерс всё приготовила для нас и собственными руками поставила на стол букет прекрасных подснежников, украшенных тёмно-зелёными листьями мирта. Нет нужды писать вам о том, что они напомнили мне те цветы, которые она подарила мне, будучи маленькой мисс Мейбл, со словами молитвы, которую я всегда буду помнить: "Омой меня, и я стану белее снега".
Теперь, вспоминая своего Кристи, вы можете представлять Нелли и меня, живущих в любви и счастье в небольшом уютном земном доме, но ожидающих встречи с вечным домом на небесах, нашим истинным и светлым "домом, милым домом".