Патриция Сент Джой
Тайна четвёртой свечи
1. Первая свеча
2. Вторая свеча
3. Третья свеча
4. Подарок
5. Младенец
6. Когда были зажжены все свечи
1. Первая свеча
Было раннее утро. Айша стояла в дверях своего дома, наблюдая, как над морем постепенно рождался новый зимний день. Воздух был холодный, но очень-очень чистый и настолько прозрачный, что она могла различить Гибралтарский утёс, похожий на притаившегося старого льва. От восходящего солнца к нему тянулась светлая серебристая дорожка, и Айше казалось, что, побежи она по ней, ей удастся прыгнуть прямо на спину льва. Затем она перевела взгляд на белые паруса рыбачьих лодок, на искрящиеся воды залива, на высокие дома, окружающие залив, и, наконец, остановилась на доме в центре города, куда её мать четыре раза в неделю ходила на работу.
Айша так часто слышала об этом доме, что ей казалось, будто она уже много раз бывала там. И ещё она знала, что в этом доме живёт белокурая девочка с непривычным для туземцев именем. Она знала, в какое время эта девочка встаёт по утрам, что ест на завтрак и какого цвета многие её платья. Она знала, что эта очаровательная девочка ходит в школу в сопровождении няни и возвращается домой около часа полуденной молитвы, что потом играет в комнате, заполненной солнечным светом, книгами и игрушками. Всё это она узнала со слов матери, которая убирала детскую раз в неделю. Мать рассказывала об этом дома почти каждый день, и Айша никогда не уставала слушать. Когда Айша не была занята делами: не месила тесто для хлеба, не убирала в доме, не носила воду из колодца, не пасла козу, не молола зерно, не стирала бельё или не смотрела за младшими детьми, она любила стоять у двери и вглядываться в белый дом в центре города, мечтать о встрече с белокурой девочкой. Но в эту пору года она не могла его ясно видеть, потому что цветущие в саду мимозы частично скрывали дом. И всё же сквозь пронизанное золотым светом цветение ей удавалось разглядеть белые стены.
- Айша, - позвала её мать. Тон её голоса говорил о том, что речь пойдёт о совершенно обыденном. - Ты бы пошла со мной в белый дом и помогла в уборке. Сегодня воскресенье, а в этот день у них много гостей и так много посуды, что одной трудно справиться. Не понимаю, почему они не едят из одной чашки, как мы, а у каждого по три тарелки! После обеда такая масса посуды!
Для Айши эта неожиданная просьба пойти в белый дом была большой радостью, так что все остальные объяснения она просто не услышала. Дочь быстро обернулась к матери, от сильного волнения лицо её порозовело, глаза засияли, а сердце затрепетало, как листья мимозы на ветру. Многие месяцы до этого она умоляла мать разрешить ей пойти вместе с нею хоть разок, но та всегда отвечала:
"Нет. Ты должна оставаться дома и смотреть за другими детьми".
И вот теперь её мечта исполняется. Она даже не просила сегодня об этом! Слишком переполненная счастьем, чтобы ответить что-нибудь, она побежала к ведру с водой и принялась тереть руки и лицо до тех пор, пока они не заблестели, потом пригладила свои густые чёрные волосы и повязала голову чистым полотенцем. Ей так хотелось одеть праздничное платье по этому случаю, но у неё его не было.
И вот она готова. Нетерпеливо подпрыгивая, она ждала мать, дававшую последние наставления бедной маленькой Зейфе, которой было всего семь лет, а выглядела она ещё меньше.
- Смотри, чтобы ребёнок не упал в колодец, чтобы коза не прыгала через загородку, чтобы кошка не опрокинула и не выпила молоко...
- Ну, иди же, мама, а то мы опоздаем, - закричала Айша и вприпрыжку стала спускаться с холма, по пути задевая рукою ветви мимозы, отчего нос её покрылся пыльцой. Коза и кошка могут сегодня делать всё, что им хочется, ей всё равно: она направляется в волшебную страну. Мать, догнав дочь, надрала ей уши за столь неприличное поведение. Ведь ей уже девять лет! Но она не обиделась, так как часто получала оплеухи, и это было не очень больно. Подпрыгивая и улыбаясь от счастья, она продолжала свой путь через выгон, где спокойно щипали траву ослы. Извиваясь между холмами, огибая гигантские эвкалипты, пыльная дорога сбегала к сверкающему голубизной и серебром морю и уже слышался шум близкого города.
Они прошли через ту часть города, где жили туземцы, и вскоре добрались до широкого бульвара с множеством магазинов, но в воскресенье все они были закрыты. Белый дом, в котором жила золотоволосая белокурая девочка, был в самом конце бульвара. К дому вела мраморная лестница. Айша внезапно почувствовала страх и замедлила шаг.
У парадного входа её мать позвонила. Дверь открыла служанка. С взволнованно бьющимся сердцем Айша переступила порог дворца своей мечты и слегка разочаровалась, увидев довольно тёмный зал и широкую лестницу, ведущую вверх. Больше она ничего не успела разглядеть, потому что её бесцеремонно втолкнули в кухню и велели вымыть пол.
И хотя кухня была большая, а повариха Фатима очень сердитая, Айша не теряла надежды, ведь она видела лестницу, которая ведёт к девочке с золотистыми волосами. Когда-нибудь она незаметно и осторожно поднимется по той лестнице, чтобы увидеть её, и они улыбнутся друг другу. Она совсем забыла о ноющей спине и грязном ведре, с восторгом представляя себе ту встречу, как вдруг сердитый окрик Фатимы вернул её к действительности.
...Зимний день подходил к концу. Айша вытирала тарелки и с содроганием слушала об ужасных наказаниях, которые, по клятвенным заверениям Фатимы, падут на неё, если она разобьёт хотя бы одну из них. Потом она чистила кастрюли, выносила мусорные вёдра, наводила блеск в помещении для мытья посуды. Уже наступили сумерки, на бульваре зажглись фонари, огни от кораблей зигзагообразно отражались в фиолетовых водах залива. Закончив работу, Айша стояла на кухне, расслабив усталое тело, и прислушивалась к звукам.
Мать подметала внутренний двор, а Фатима сладко задремала, удобно устроившись у огня. Айша на цыпочках выскользнула через кухонную дверь и направилась к передней. Возле первой ступеньки лестницы она на мгновенье остановилась, крепко сжав руки и подняв лицо.
Лестница была довольно длинная, и в конце её Айша увидела полуоткрытую дверь, откуда в коридор пробивался мягкий манящий свет. Свет был настолько гостеприимный, что страх её внезапно исчез. Бесшумно ступая босыми ногами, она ловко шмыгнула вверх, приблизилась к двери и осторожно заглянула в комнату.
Золотоволосая девочка стояла у стола. А на столе лежал венок из вечнозеленого растения с четырьмя белыми свечами. Три свечи не были зажжены, но четвёртая горела ровным чистым светом, отражавшимся в лучистых глазах девочки.
Ничего прекраснее Айша до сих пор в своей жизни не видела. Мгновение она стояла, не дыша, поглощённая увиденным. Но вдруг снизу послышался голос матери, звавший её. Она спустилась с лестницы так же быстро и бесшумно, как и поднялась по ней, и когда мать вышла из кухни, дочь смиренно стояла в передней, ожидая её.
Мать так и не узнает, что её Айша побывала в сказочной стране! Они вышли из дома и зашагали по освещённому бульвару, каждая углубившись в свои мысли: мать тревожилась, что уже так поздно, а девочке в каждом уличном фонаре чудилась одиноко горевшая свеча, отражавшаяся ярким и чистым светом в голубых глазах белокурой девочки.
2. Вторая свеча
Неделя проходила очень быстро. Айша мыла, чистила, убирала, как и прежде, однако, всё было как-то по-другому, чем до сих пор. Та белая свеча, горевшая в зелёном венке, светом своим освещала её будни и в часы бодрствования, и даже во сне.
Её беспокоил вопрос: разрешат ли ей снова пойти в дом золотоволосой девочки? В прошлое воскресенье Зейфа не совсем справилась с заданиями матери: коза съела свой корм, приготовленный на понедельник, ребёнок упал на кошку и та поцарапала ему нос. Зейфа тут, собственно, была ни при чём: так могло случиться с каждым. Но рана на носу ребёнка каждый раз напоминала матери, что Зейфа ещё слишком мала, чтобы оставлять дом под её ответственность. В пятницу Айша присыпала царапину мукой, надеясь, что мать забудет о случившемся. Но мать не забыла. Она ворчала весь субботний день, и судьба Айши висела на волоске. В воскресенье утром пошёл дождь, а это предвещало грязные полы, которые надо было мыть несколько раз в день. У матери болела голова, и она решила ещё раз доверить малышку Зейфе.
- Собирайся, Айша, - повелела она недовольным тоном, набрасывая на себя свободную белую накидку, которая покрывала её с головы до самых пят. - Тебе придётся сегодня опять помочь мне, хочешь ты этого или нет. А ты, Зейфа, если не будешь как следует смотреть за ребёнком, то получишь хорошую взбучку!
Зейфа молча кивнула и полным ртом продолжала жевать свой завтрак. Она знала, что обещанные угрозы матери редко выполнялись. Если она действительно бралась за хворостинку, то нужно было только убежать в сад и переждать там минут пять. За это время мать забывала о наказании.
- Да, мама, я пойду и помогу тебе! - с готовностью ответила Айша.
И снова они вместе шлёпают по грязной дороге через выгон. Вот и город, мраморные ступени, звонок у парадного входа. И опять Айша моет пол в большой кухне и вытирает сервиз, со страхом выслушивая всякие угрозы Фатимы, что с нею случится, разбей она что-нибудь. Одним словом, день прошёл точно так же, как и в предыдущее воскресенье. Но за полчаса до возвращения домой начались приключения Айши.
Из гостиной принесли чайный поднос с китайскими чашечками искусной работы. Сердитая Фатима стояла у раковины, мыла их и подавала Айше для вытирания. Матери не было на кухне. Наступали сумерки. Девочка была переутомлена, и усталое воображение вело её вверх по лестнице в комнату с зажжённой свечой. Ей грезилось мерцающее пламя свечи, оно обволакивало её теплом и уютом... Она почти засыпала на ходу.
Вдруг изящно исполненная чашка выскользнула из её рук и, ударившись о каменный пол, разбилась на мелкие кусочки. На секунду Айша оцепенела, глупо глядя на пол перед собой, но сильный удар по голове привёл её в чувство. Разъярённая Фатима готовилась поднять свою загрубелую руку для второго удара.
- Ах, ты, противная вшивая тварь! ╞ вопила она. - Госпожа даже не знает, что ты в доме! Твоя мать будет за всё отвечать, а не я!
Она с силой опустила руку, но Айша успела увернуться от удара и с быстротой птички выпорхнула из кухни. Она была в панике и от ужаса и страха почти ничего не видела. В этом большом холодном и враждебном доме она надеялась только на одно место, где могла бы почувствовать себя в безопасности, там, где горело то небольшое пламя свечи. И никакой гнев и страх, конечно, не смогут настигнуть её там. Она проскользнула в переднюю, и удар Фатимы пришёлся по столу. От сильной боли кухарка не смогла тотчас бежать за девочкой. Когда же она бросилась в погоню, от Айши уже и след простыл. Увидев парадную дверь открытой, она подумала, что девочка выбежала на улицу, и, скрипя зубами, вернулась на кухню.
Тем временем Айша устремилась в переднюю прямо к лестнице. Взглянув сквозь слёзы наверх, она увидела свет в открытой двери, гостеприимно приглашавший её войти. Она запрыгала по ступеням, как испуганный зайчонок. Стремительно вбежав в детскую и захлопнув за собой дверь, Айша бросилась на пол к ногам маленькой девочки, всхлипывая во весь голос и дрожа всем телом.
Петра, так звали золотоволосую обитательницу этой комнаты, удивлённо смотрела на неё. Миловидная и приветливая, она была добрым ребёнком, и вид плачущей сверстницы обеспокоил и даже огорчил её. Узнать причину случившегося Петра не могла, так как не знала арабского языка. Но чтобы успокоить девочку, она слегка потрясла её за плечо. Айша подняла голову, перестала плакать и глубоко вздохнула. Потом перевела взгляд на стол посреди комнаты и уставилась на него, как вкопанная. На венке из вечнозелёного растения уже две свечи горели ясным белым пламенем, отражавшимся в красивых глазах Петры и в слезах на лице Айши.
Две свечи в это воскресенье, а в прошлое только одна?! Петра улыбнулась и указала на них, как будто там таился какой-то секрет - секрет мира, добра и покоя, далеко-далеко уводивший её и от злой Фатимы, и от холодной ненавистной кухни. Её сердце согрелось радостью и покоем. Улыбнувшись в ответ, она подошла ближе к девочке, так, что её грязная поношенная юбка задела прелестное белое благоухающее платье Петры, но они оба не заметили этого.
Множество вопросов возникло в голове Айши, но получить ответ на них она ни у кого и нигде не могла, и слёзы опять заполнили её глаза. Почему в прошлое воскресенье горела одна свеча, почему в это - две, когда зажгут третью, и когда четвёртую? Что произойдёт, если будут гореть все четыре? Она указала Петре на две негорящие свечи и знаками просила зажечь их. Но Петра отрицательно покачала кудрявой головкой. Очевидно, это было невозможно. Они молча стояли возле стола, маленькая принцесса и оборванная служанка, близкие по духу и потому счастливые. Вдруг в передней послышались шаги, грубо нарушившие светлые чувства мира и безопасности. Они напомнили Айше, что за стенами этой мирной комнатки с горящими свечами её подстерегает опасность, ведь она бессовестно вторглась в такое место, где не имела право находиться. От страха у неё расширились глаза. С ужасом она бросилась к двери и стремительно выскочила из комнаты, сбежав по тёмной лестнице так же легко и бесшумно, как и поднялась несколько минут назад.
Но Петра, такая же шустрая, бросилась ей вслед. Единственный ребёнок в семье, она почти всегда была предоставлена сама себе, огороженная от сверстников стенами великолепной детской. У неё не было ни братьев, ни сестёр и внезапное появление остроглазой незнакомки с взъерошенными волосами, из темноты вступившей в волшебный круг её свечей, воспринявшей как удивительное событие эти две зажжённые свечи, было подобно чудесному приключению из захватывающей книги. Нельзя допустить, чтобы Айша просто так опять бесследно исчезла! Может, она знает немного по-испански? Петра в школе уже выучила несколько слов. С лестничной площадки она негромко, но внятно сказала вслед убегавшей:
- Venga... Domingo otro! ( Приходи опять... в следующее воскресенье!)
Она быстро вернулась назад, и как раз вовремя: через минуту в комнату вошла Цора, приставленная к ней служанка. Петра, как ни в чём не бывало, снова стояла возле стола, хотя немного запыхалась. Цора вошла с ведром угля, чтобы зажечь огонь в камине, и, проходя по передней, не заметила мелькнувшую по лестнице тень и не догадалась о тайне Петры. И мать Айши, всю дорогу скорбевшая о разбитой чашке, также ничего не знала об их встрече. Тайна эта была надёжно упрятана в сердцах двух маленьких девочек. Айша тоже знала довольно много испанских слов. Она научилась им от цыганских детей, живущих в соседнем квартале. Услышав слова Петры, она прекрасно поняла их значение.
В течение всей следующей недели она в шуме веток мимозы всегда слышала только три слова, три коротких многообещающих слова, которые тихо и внятно были сказаны ей сверху, из святилища белых свечей: "Venga... Domingo otro!"
3. Третья свеча
Воскресенье подходило к концу. Вечером бульвар представлял собою великолепие света и веселья. До рождественских праздников оставалось только одно воскресенье, и огромные витрины магазинов красовались в самых ярких красках. При заходе солнца в тот вечер Петра с матерью зажгли третью предрождественскую свечу.
- Когда я зажгу четвёртую свечу, - сказала Петра, - наступит Рождество, тогда родился Христос.
Мать засмеялась, поцеловала её и велела бежать в детскую, потому что по воскресным вечерам обычно уезжала куда-нибудь на приглашения. Вот и сейчас она торопилась к выезду. Петра невольно потянулась к матери. Она любила ощущать прохладу её атласного платья, мягкость меховой накидки и свежий запах её нежного лица. Если бы её мама не была такой восхитительно красивой, ей не приходилось бы так часто отсутствовать по вечерам! Тогда у мамы было бы время придти в детскую и вместе с ней полюбоваться чарующим светом горящих свечей рождественского венка. Петра поделилась бы тогда с нею своими восхитительными рождественскими тайнами. Но машина стояла у двери, и мать спускалась уже по лестнице, шурша богатым развевающимся платьем. Петра слегка вздохнула и одна поднялась наверх по лестнице, держа в руках зелёный венок.
В этот вечер, однако, она восприняла отъезд матери менее болезненно, потому что ожидала появления той забавной девочки. Цора поговорит с нею на её родном языке и расскажет всё о четырёх свечах, а Петра покажет ей завёрнутые в розовую бумагу рождественские подарки, хранившиеся у неё в столе. Девочка положила на стол свою драгоценность и отправилась на поиски Цоры.
- Цора, - проговорила Петра самым льстивым тоном, - я хочу, чтобы ты осталась со мною сегодня вечером. У меня есть секрет, и ты должна помочь мне.
Цора и понятия не имела, какой секрет мог быть у Петры, но она была доброй женщиной, всегда готовой помочь своей обожаемой повелительнице. Она снисходительно улыбнулась, отставила ведро с углём и присела у камина, собираясь услышать, что же от неё требуется. От Петры можно было всего ожидать. Частенько у неё возникали самые странные и неожиданные мысли и идеи.
- Ко мне придёт девочка, - торжественно начала объяснять Петра, - но она говорит только на твоём языке. Я хочу, чтобы ты передала ей то, что я скажу тебе, и ещё я хочу показать ей свои рождественские подарки.
Всё это звучало довольно невинно. Цора восторженно засмеялась и одобрительно кивнула головой. "Вероятно, это школьная подруга, дочь некоего богача Мура, жена которого иногда звонит по телефону", - подумала она.
Но в этот момент послышался шорох, лёгкое движение, и улыбка на лице Цоры исчезла, уступив место чрезвычайному негодованию: через приоткрытую дверь в комнату протиснулась маленькая смуглянка с взъерошенной головой, повязанной довольно-таки грязным платком. С неумытого лица устремилась на Петру пара сияющих беспокойных глаз. Сначала эти глаза не заметили Цору. Они восторженно остановились на горевших на столе свечах.
- Вот она! - радостно вскрикнула Петра и бросилась к двери.
Она потянула свою не внушавшую доверия гостью в комнату и закрыла за нею дверь.
- Я знала, что ты придёшь, - ласково проговорила она. - Посмотри, я зажгла третью свечу!
Айша ни слова не понимала из всего сказанного, но была восхищена теплотою встречи, и с минуту её лицо сияло от любви и восторга. Но вот она увидела Цору и внезапно побледнела от страха. Лицо служанки выражало всё, что угодно, только не доброжелательность. Айша мгновенно повернулась и хотела броситься к двери, но на пути встала Петра и крепко ухватилась за неё.
- Ты не должна убегать! - сказала она властно. - Я хочу рассказать тебе всё о моих свечах. Цора, ты должна сказать этой девочке на арабском языке всё, что я буду говорить, чтобы она поняла. Цора беспомощно закивала головой. Она узнала Айшу, ту чумазую девочку, которая скребла полы на кухне по воскресеньям. Только она никак не могла понять, каким образом эта нахальная девчонка попала в детскую? Она была уверена, что мать Петры очень рассердилась бы, узнав об этом.
- Твоей маме такое не понравится, - заикаясь сказала Цора на ломаном английском языке. ╞ Ты ведь знаешь это.
- Мама уехала в гости, - нетерпеливо возразила Петра. - Не будь глупой, Цора. Делай, что тебе говорят. Эта девочка - моя подруга. Скажи ей, что я зажигаю каждую неделю в воскресенье по одной свече для Младенца Иисуса. Скажи ей, что в следующую неделю - праздник Его рождения. Скажи ей, чтобы она обязательно пришла в следующее воскресенье, потому что я зажгу все четыре свечи, и тогда будет Рождество.
Цора вздохнула, однако понимала, что самым быстрым образом избавиться от нежеланной гостьи можно только, послушавшись Петру. Поэтому она перевела на арабский довольно точно два первых предложения, но в остальном добавила кое-что от себя.
- Она говорит, - объяснила Цора, - что зажигает одну свечу каждую неделю в честь приходящего Младенца Иисуса, а на следующей неделе - праздник Его рождения, и она зажжёт все четыре свечи. Но что ты здесь собираешься делать, нахальная девчонка? Чтобы я не видела тебя больше здесь в детской, или я тотчас передам тебя Фатиме на кухню!
Айша уставилась на неё с огорчением и сомнением. На столе горели три свечи точно так, как она и ожидала, однако каким-то образом всё было испорчено. Светлое пламя горящих свечей будто не отражало уже той чистоты и дружелюбия: кому-то не хотелось, чтобы она была здесь. У девочки появился страх и желание убежать отсюда. Но, может быть, это и не имело большого значения, потому что белокурая девочка, конечно же, хочет, чтобы она была здесь, и, в конце концов, эта девочка - королева в своей детской.
Внезапно Петра взяла Айшу за руку и потянула её в угол комнаты и открыла ящик, в котором было много разных пёстрых пакетов, перевязанных золотистой ленточкой.
- Скажи ей, Цора, что это мои подарки, - приказала Петра, - подарки для всех в доме, а так же для моих тётей и дядей. И скажи ей, что если она придёт опять в следующее воскресенье, я приготовлю и для неё подарок...
- Она говорит, что всё это её подарки, - прервала Цора, - а теперь, ради Бога, уходи отсюда в кухню и не возвращайся сюда, будь умницей.
Она говорила уже без злости, потому что Айша была ребёнком из её собственного народа. Цора не хотела причинить ей зла, но боялась, что её выругают, если в детской Петры увидят такое запачканное и оборванное существо. Надо только поскорее выпроводить Айшу отсюда, а потом она поговорит с Фатимой, чтобы та не допустила повторения подобной встречи в следующее воскресенье.
С благоговейным страхом смотрела Айша то на свечи, то на подарки, почти забыв о Цоре. Наконец- то она узнала, почему девочка зажигала по одной свече каждую неделю. Это в честь Младенца по имени Иисус, который придёт на следующей неделе, и тогда будут гореть все свечи, и вся комната будет светлой и сияющей, и Младенец будет смеяться и издавать радостные звуки.
Айша никогда раньше не слышала об Иисусе, потому что была мусульманским ребёнком, но она обрела уверенность: девочка говорила правду. Он, наверное, очень важный Младенец, если в честь Его рождения зажигаются свечи. А ещё все эти подарки! Она полагала, что всё это было для Него. Интересно, что там внутри: красивая одежда, игрушки или крошечные цветные туфельки? Ей так сильно захотелось увидеть Его, как никогда и никого прежде в своей жизни. Если бы та женщина перестала смотреть на неё так неодобрительно! Она всё портит! Цора опять встала перед ней во весь рост, так что Айша снова почувствовала страх и неуверенность. Она благодарно улыбнулась златокудрой девочке, побежала к двери, быстро открыла её и исчезла так же молниеносно и бесшумно, как и появилась. Но как и в прошлый раз, ясный настойчивый голос Петры снова настиг её:
- Venga... Domingo otro!
В тот вечер мать Айши спешила как можно скорее придти домой, но Айша брела, как полусонная. Она шла по бульвару не спеша, останавливаясь почти у каждой витрины. Мать с трудом отрывала её и, наконец, потеряв терпение, шлёпнула её по щеке. Казалось, что Айше это было безразлично.
Как много прекрасных вещей в магазинах! И хотя у неё не было ни единой песеты (испанская монета), она хотела купить всё это для Младенца. Например, вот то крошечное розовое пальто из кроличьего меха. О, как красиво Он выглядел бы в нём, а та длинная сахарная конфета в яркой обёртке! Несомненно, Он сосал бы её с наслаждением! Она горячо полюбила Младенца всем своим сердечком. И одна важная мысль постепенно овладевала ею: она тоже приготовит Ему подарок. В следующее воскресенье она тихо прокрадётся наверх, в комнату, где будут гореть все четыре свечи. Она там задержится ненадолго: только посмотрит на Него минуту, поцелует Его пухлые ручки и положит свой подарок у Его ножек с прижатыми крошечными пальчиками и потом проскользнёт назад в темноту, вполне удовлетворённая своим поступком. Но весь вопрос в том, какой подарок она сможет преподнести Ему?
4. Подарок
Всю следующую неделю мысли её были заняты только одним вопросом: что же она сможет подарить Младенцу Иисусу?
Почти каждый день шёл дождь, холодный, нудный, зимний дождь, как это нередко бывает в Северной Африке. Дети обступали глиняный горшок с горячими углями и пытались согреть застывшие пальцы рук и ног. Козы и куры также искали себе убежище в доме и постоянно путались под ногами. Крыша протекала, самый маленький ребёнок кашлял, хныкал и чихал. Один раздражал другого. Это была самая трудная неделя для всех, кроме Айши, которая доводила мать до исступления своим полным безразличием ко всему происходящему вокруг. Она подолгу могла сидеть, уставившись в огонь, совершенно отрешившись от суматошной действительности.
Глядя в огонь, она видела удивительные картины: вот она на коленях в ореоле света горящих свечей, в её руках множество сверкающих подарков, которые она кладёт к ногам Младенца, а Он радостным лепетом протягивает к ней ручки, и каким-то загадочным образом из Него излучается любовь и радость. Ночью, когда она спала, свернувшись калачиком под козьей шкурой, ей снилось, что она держит Младенца на руках. И во сне она ощущала теплоту Его здорового маленького тельца, прижимавшегося к ней, и знала, что если бы она могла удержать Его, то никогда не была бы больше одинокой и ничего бы не боялась. Но, проснувшись холодным хмурым утром в комнате с протекающей крышей, она с горечью сознавала, что это был только сон. Однако самой большой горечью для неё было то, что в её руках не было ни Младенца, ни подарков. И опять возникал вопрос: что же Ему подарить? Ничего! У неё совершенно ничего нет!
Она всё яснее сознавала эту горькую действительность. Удручённая, стояла она однажды утром у двери дома, безразлично глядя на цветы мимозы, которые сильно пострадали от дождя. Мать схватила её за плечи и встряхнула как следует.
- Чем ты, собственно, занимаешься весь день? - закричала она. - Ничем, глазеешь только по сторонам! От козла больше пользы, чем от тебя! Малышка перед самым твоим носом просыпала зерно. Куда ты смотришь?! Сходи сейчас же к колодцу и принеси два ведра воды. Да быстрей, не стой там до обеда, не глазей там на воду!
Поддав ей напоследок пинком, мать вытолкнула её за дверь прямо под проливной дождь.
Айша вздохнула, взяла вёдра и, дрожа от холодного дождя, отправилась к колодцу. В такую погоду идти туда было страшно неприятно, но ничего не поделаешь. Вниз она спустилась довольно быстро, но подниматься вверх по холму с двумя вёдрами было не так-то просто. Дорога была довольно крутая, вёдра тяжёлые, а безжалостный дождь заливал ей глаза. Но Айша более несчастной чувствовала себя от того, что у неё не было подарка для Младенца.
Она шла, подавленная горем, согнувшись под тяжестью наполненных водой вёдер, не видя перед собою дороги. И вдруг натолкнулась на старую чёрную Мзуду, которая тоже шла к колодцу. Она что-то бормотала, ворчала, дрожа всем телом. Мзуда жила в хижине рядом с Айшой, и в её возрасте ей было не под силу носить воду. Внук её, сирота, живший с нею, сломал руку, а в доме больше никого не было. Потоком сердитых слов разразилась она на Айшузато, что та толкнула её, и Айша готова была ответить грубостью, когда вдруг заметила, что старая женщина плачет. Слёзы безнадёжности и усталости от холода и слабости капали из-под полотенца, покрывавшего её опущенную голову.
Чистое пламя горящей свечи, улыбающийся Младенец, который излучал теплоту, доброту и любовь, с одной стороны, и с другой - старушка, скользящая по грязи, плачущая от холода и усталости. Айша внезапно почувствовала острую жалость к ней. Поставив свои вёдра в безопасное место возле дороги, она взяла из рук Мзуды вёдра.
- Я принесу тебе воды, - сказала она. - А ты иди домой.
Она спустилась назад, сбегая вниз по тропе. Старая женщина стояла, раскрыв рот от изумления. Когда Айша вернулась, Мзуда была уже в хижине и что-то искала под настилом, который служил ей постелью. Айша поставила вёдра и направилась к выходу, но Мзуда, подбежав к ней, сунула ей в руку что-то мягкое и тёплое.
- Ты хорошая девочка, - сказала она, - вот тебе за это свежеиспечённая лепёшка.
Несколько мгновений Айша молча стояла под дождём, глядя на драгоценный подарок. Её сердце внезапно озарилось радостью и солнечным светом: дети более всего любят это лакомство ╞ лепёшки кайф, сбрызнутые маслом и запечённые на сковороде. Маленькие дети с аппетитом уплетают их за обе щеки, захватив полностью в ручонку. Они перепачкиваются маслом, но получают от этого большое удовольствие.
Айша так обрадовалась, что сразу стремглав побежала домой, и только у бамбуковой изгороди вспомнила о вёдрах. Пришлось возвращаться. К счастью, мать ничего не заметила. Девочка вошла в дом, будто ничего и не произошло, и никто так и не узнал об удивительной тайне, которую она крепко хранила в себе.
У неё не было красивой бумаги, как у Петры, но она выбрала два больших блестящих листика и спрятала свою лепёшку между ними, потом положила всё это в укромное место в уголок под козью шкуру. А ночью она взяла лепёшку в свою постель. Ничего не случится, если и полежать на ней, ведь она всё равно плоская!
Труднее было на другой день незаметно для матери отнести свой подарок в город, ведь завернуть её было не во что. Айша положила лепёшку на голову, аккуратно обвязалась полотенцем и двинулась в путь с величайшей осторожностью и достоинством. Когда они пришли к большому дому, у неё от напряжения устала шея, и она была рада спрятанный в платке подарок положить в угол на кухне. Впереди ещё долгие часы ожидания, прежде чем на улице зажгутся фонари и она сможет побежать по волшебной лестнице, увидеть четыре зажжённых свечи и положить свой подарок у ног Младенца.
Интересно, там ли уже Младенец? Два раза она выходила на цыпочках в переднюю и чутко прислушивалась: не прозвучит ли нежное агуканье или довольный лепет. Но всё было тихо, и дверь в детскую была плотно закрыта. Пока это её не особенно тревожило. Возможно, Младенец прибудет на корабле, и все ушли на пристань встречать Его.
Иногда холодные зимние лучи солнца пробивались сквозь нависшие тучи, и тогда можно было увидеть через пролив берега Испании. Европейцы радостно смеялись и уверяли, что Рождество будет прекрасное. Наступили сумерки, расцвеченные великолепием ярких разноцветных огней города. Все магазины были открыты в канун Рождества, и улицы запружены людьми.
Мать Айши, как обычно, занималась уборкой во внутреннем дворе, Фатима куда-то исчезла. Айша осталась одна на кухне. Явно наступил момент пойти и посмотреть Младенца.
Безусловно, там сейчас зажигают четыре свечи. Надежда, любовь, страх, мужество, благоговение и страстное желание - все эти смешанные чувства хлынули в простое маленькое сердце, подобно мощному приливу, и повлекли её в тёмную переднюю, куда она пошла, затаив дыхание и крепко прижимая к груди свою драгоценную лепёшку.
Осторожно на цыпочках подошла она к лестнице и посмотрела вверх. В этот раз дверь была широко открыта, и оттуда лился мягкий гостеприимный свет, более яркий, чем прежде, ведь завтра будет Рождество, и Петра зажгла все четыре рождественские свечи в честь этого праздника.
Вокруг было тихо. Может быть, Младенец спит? Айша, порозовевшая от счастливого ожидания, стремительно направилась вверх по лестнице в свою сказочную страну. Вот она уже на верхней площадке и так же стремительно идёт к заветной двери, но вдруг чья-то грубая рука схватила её за плечо... Не успев закричать от неожиданности, она почувствовала, как её толкнули вниз. Оскорблённая и потрясённая, задыхаясь от страха, Айша не могла понять, что же произошло. Но вот при свете из кухонной двери она увидела искажённое от гнева лицо Фатимы.
- Я всё знаю! - злобно шипела она, не осмеливаясь громко кричать в передней. - Цора всё рассказала мне... Красться наверх в комнату моей госпожи... Вот я тебя и поймала! Только попробуй сделать это ещё раз и... и... тебе будет конец! Я всё расскажу твоей матери! - кричала она, не переставая бить девочку.
Айша пришла в себя и закричала. Фатима ударила её по губам, потащила к парадной двери, вытолкнула на улицу и заперла за ней дверь на ключ!
Несколько мгновений девочка стояла на ступеньках совершенно одна, всё ещё прижимая лепёшку к своему сердцу. Она не имела никакого понятия куда ей идти. Только бы подальше, подальше от ужасной Фатимы.
Горько плача, она побежала вниз по оживлённому бульвару. Она почти не замечала, что со всех сторон наталкивалась на людей. Самое плохое было не то, что её трясли и били. Нет, об этом она почти не думала. Ужаснее всего было то, что она так и не увидела Младенца, будучи всего в нескольких шагах от Него. Несомненно, Он был там, в детской, и крепко спал в мягкой колыбели, освещённый нежным светом четырёх горевших свечей! А лепёшка, которую она собиралась с благоговением положить на Его одеяльце, всё ещё была у неё в руках.
Отчаяние настолько овладело ею, что она не услышала ни крика прохожих, ни свистка полицейского, регулировщика уличного движения, ни визга тормозов, когда переходила улицу. И позже она никак не могла припомнить, как это случилось, что её сбил большой фургон.
Айша лежала на дороге без сознания, вокруг собралась толпа. Все возбуждённо говорили на разных языках, обсуждая происшествие, пока не прибыла карета "скорой помощи" и не увезла её в английский госпиталь, находившийся на скале, откуда виден был весь Гибралтарский пролив.
5. Младенец
Проснулась Айша только в сумерки на следующий день. При падении она ударилась головой о бровку и получила лёгкое сотрясение мозга. Кроме того, она сломала ногу. В течение дня, находясь в полусознательном состоянии, ей казалось, что откуда-то издалека слышится пение и она будто видит горящие свечи, но, возможно, это был только сон.
Но, проснувшись вечером, девочка чётко поняла, что происходящее не сон. Она почувствовала боль в ноге и лёгкое головокружение, но никак не могла сообразить, где она находится. Через некоторое время она перестала об этом думать и просто тихо лежала, слушала и наблюдала.
Вскоре Айша поняла, что лежит на настоящей кровати. Постель находилась высоко от пола, и это беспокоило её, потому что до сих пор она спала только на полу. Рядом находился целый ряд других кроватей, на которых лежали больные, но они вовсе не опасались упасть.
В конце комнаты Айша увидела группу людей, которые стояли вокруг зелёного дерева, убранного множеством разноцветных свечей. Под его ветвями стояли дети в длинных светлых шёлковых платьях и пели по-арабски:
Хор ангелов с небес пришёл,
На поле пастухам явился он.
О чудном Младенце они возвестили,
Которого в ясли, спеленав, положили.
В городе Давидовом, что в Вифлееме,
Родился Спаситель, возвещённый Михеем.
Это Господь Христос Иисус,
Спасающий всех от греховных уз.
Сердце Айши внезапно воспрянуло: Младенец Иисус - так звали того Младенца, кто должен был посетить Петру, но, очевидно, Он находится здесь, потому что они поют о Нём и зажгли, по крайней мере, пятьдесят свечей в честь Его.
В голове у Айши всё перепуталось, но Петра, Младенец и четыре свечи совершенно ясно встали в её памяти. Она снова уснула.
Ночью, когда она вновь проснулась, свечей уже не было, только одна крошечная красная лампочка мерцала над дверью, слабым светом освещая комнату. Не было и пения, только слышалось дыхание спящих больных. Айша осторожно приподняла голову и огляделась.
Ночная сестра заметила это и подошла узнать, как она себя чувствует. Девочка любила медицинских сестёр. Как раз год назад её младший братишка обжёгся горячими углями, и Айша каждое утро носила его в эту больницу на перевязку. Сестра была так добра к ней и всегда с радостью встречала. А один раз она дала Авессалому конфету, чтобы он перестал плакать. Обычно сёстры в больницах дружелюбны, заслуживают доверие. Айша улыбнулась и поцеловала руку сестры в знак приветствия.
- Я хочу увидеть Младенца! - сказала она. - Где Он? Уже уснул?
- Какого Младенца? - мягко переспросила сестра. - Ты имеешь в виду своего маленького братика?
- Нет, - ответила девочка, - я имею в виду Младенца по имени Иисус. Он должен был придти в дом Петры, но теперь оказался здесь. Дети пели о Нём и в честь Его рождения зажгли все свечи. Где Он? У меня для Него был подарок, но я сейчас не знаю, куда он девался.
Сестра оказалась в затруднении. Каким образом эта мусульманская девочка с большими тревожно вопрошающими чёрными глазами могла слышать о благословенном Младенце? И кто такая Петра? Она присела на кровать Айши и, как могла, постаралась ответить на её вопросы.
- Послушай, - сказала сестра, - ты не можешь увидеть Младенца Иисуса, потому что Он родился много-много лет тому назад и затем возвратился к Своему Отцу. А дети праздновали Его Рождество и пели о том, как Он пришёл в мир, чтобы спасти нас от грехов и страданий. Я расскажу тебе, Айша, о Нём, и ты всё поймёшь.
Девочка лежала неподвижно, устремив внимательный взгляд на лицо сестры. Более всего на свете она хотела бы всё узнать и понять об этом удивительном Младенце.
- Бог возлюбил нас, всех людей, Айша, - продолжала сестра, - так сильно, что послал Своего Сына Господа Иисуса Христа на землю, чтобы показать нам путь, как спастись от наших грехов и попасть на небо. Он стал человеком, подобно нам, и родился маленьким Младенцем, как и мы все родились. Его мама была очень бедной, у них не было дома, и она положила Его в ясли, когда Он родился.
Выросши, Иисус делал много добра людям и учил их, как самим делать добро всем, друзьям и врагам. Но люди не хотели принимать Его доброе учение и распяли Его на кресте. Он сильно страдал и наконец умер. Но потом через три дня Иисус воскрес, т. е. снова стал жить, но не остался после этого на земле, а вознёсся, т. е. ушёл на небо к Богу, Своему Отцу. Он и сейчас живой и любит нас всех. И кто верит, что Он - Сын Божий, с тем человеком Он всегда пребывает, утешает его и помогает во всём, хотя мы не можем видеть Его своими глазами. Своим учением Иисус показывает нам путь в небо. Ты понимаешь меня, Айша?
Девочка молча кивнула, изо всех всех сил стараясь понять то, что ей рассказали.
Сестра поправила ей подушку и бесшумно отошла от её кровати. Айша лежала неподвижно и думала, думала, всматриваясь в красное мерцание маленькой лампочки над кроватью.
Раньше она представляла себе, как побежит при свете четырёх свечей к Младенцу, быстро положит у Его ног свой подарок, посмотрит на Него одно мгновение и убежит обратно в холодную темноту, оставаясь на всю жизнь без Младенца.
Теперь же ей всё виделось по-другому. Он, как видно, не придёт живым Младенцем ни в дом Петры, ни сюда, и она никогда не увидит Его. Однако Айша не чувствовала себя несчастной при этой мысли, потому что сестра сообщила ей нечто более важное и радостное: "Иисус любит тебя. Он с тобою всё время, хотя Его нельзя видеть... Он укажет тебе путь на небо".
Ив полусне ей виделась длинная яркая дорожка, пролегающая через темноту. В начале этого пути стоит Младенец, прекрасный, с румянцем на щеках, со спутанными волосиками и сияющими глазами. Он выглядит так, будто только что проснулся. В одной руке у Него горящая свеча, а другою Он манит её следовать за Ним, и Его большая сердечная любовь непреодолимо влечёт её к Нему, как яркий свет из двери детской привлекал её тогда взбежать вверх по лестнице. Во сне она подбегает к Нему, вкладывает свою руку в Его. Теперь она уверена, что нашла всё, что когда-либо желала в своей жизни, и в дальнейшем никакое горе и бедность никогда не испугают её, потому что никто не сможет разлучить их.
А быть с Младенцем - значит познать любовь и радость, иметь защиту и быть в безопасности.
6. Когда были зажжены все свечи
У Айши был сложный перелом ноги, поэтому на лечение потребовалось шесть недель, но она не огорчалась, а, напротив, наслаждалась каждой минутой пребывания там. Самым большим удовольствием в течение дня было посещение матери. Она приходила в больницу в три часа дня со всеми детьми, тянувшимися за ней, а самый маленький был привязан у неё за спиной. Другим важным событием были ежедневные посещения в семь часов вечера английского миссионера с переносным музыкальным инструментом. Тогда все пели гимны и слушали удивительные истории о том, что произошло с Младенцем, когда Он вырос.
Она любила слушать о том, как Он возлагал руки на больных и исцелял их без всякого лекарства, благословлял маленьких детей, и они уходили исцелённые и счастливые. И как Он велел мёртвой девочке, примерно её возраста, встать, и та поднялась с постели и захотела есть. Но однажды вечером миссионер рассказал печальную историю о том, как эти добрые исцеляющие руки были пригвождены ко кресту, и Иисус Христос был предан на распятие и смерть. Он умер добровольно, чтобы с любовью искупить все плохие неправильные поступки, которые Айша и все другие люди на земле совершали в своей жизни.
Слова эти близко коснулись сердца Айши, потому что она хорошо знала, что очень-очень часто говорила неправду, сердилась и грубила маме, и обижала своих маленьких братишек и сестрёнок. Она размышляла об этом до поздней ночи. В полусне она опять увидела святого Младенца, который протянул к ней Свои ручки. На этот раз на них были раны и это означало, что все плохие дела, совершённые ею в своей жизни, прощены, и что она может начать новую жизнь с очищенным и омытым Его святой кровью сердцем.
- Всю жизнь я буду следовать за Младенцем по пути, который ведёт к Богу, - прошептала она, сжимая свои маленькие тёмные руки. Она уже любила Господа Иисуса всем сердцем и очень желала что-либо подарить Ему. Она вспомнила о красивой маленькой Петре, которая зажигала свечи к Его приходу и готовила подарки. О, как бы она хотела тоже зажечь свечи, но у неё их не было. Она была бедной чернокожей девочкой, и ей нечего было подарить Ему.
Прошло ещё немного времени. Айше дали костыли и разрешили передвигаться по саду, потом гулять, пользуясь палкой. А в один прекрасный весенний день, когда шаловливый ветерок рябил воду, взбивая белоснежную пену, и врывался в открытое окно палаты, доктор сказал Айше, что собирается отвезти её домой на своей машине.
Он ушёл, а она лежала на своей кровати и размышляла: радоваться этому сообщению или нет. Шесть недель - это долгий период в жизни маленькой девочки. Она привыкла к порядку, чистоте, а всё это отсутствовало в лачуге там, в горах. Она вспомнила о козе, детях, котятах, опрокинутых вёдрах, о дымящихся углях, протекающей крыше в дождливые дни, о стирке и невольно вздохнула от этих невесёлых мыслей.
Однако Айша не собиралась прощаться с больницей навсегда, намереваясь каждую неделю посещать здесь воскресную школу. Кроме того, она хотела придти ещё вместе с Зейфой и навестить всех сестёр.
На вопрос сестры: радуется ли она, что едет домой, Айша ничего не ответила.
Доктор приехал сразу после обеда, и она торопливо уходила. Больные провожали её тёплыми словами напутствия:
- Иди с миром, Айша, и да пошлёт тебе Бог счастья! Навещай нас!
У девочки не было никаких вещей, и она махала им в ответ обеими руками. Машина направилась к воротам и быстро помчалась вверх по серпантинам горной дороги. Вскоре далеко внизу заблестело море, а город остался далеко позади.
Доктор высадил её возле дома, попрощался с ней и уехал далеко в горы сделать ещё кое-какие визиты. Она на мгновение остановилась, глядя вслед удаляющейся машине.
Вдоль горного ручья уже показались первые ростки нарциссов, а чёрные ягнята весело скакали на проталинах между голубыми ирисами. Ветер подул с моря и будто принёс с собою на крыльях запах домашнего очага.
Неожиданно дети увидели её и радостно высыпали из лачуги ей навстречу. Последовавшие за этим несколько минут были наполнены сплошным шумом и суматохой, криками и смехом, объятьями и поцелуями.
Потом каким-то образом она оказалась сидящей на ступеньках крыльца. На колени к ней пристроился самый маленький братик Авессалом и крепко ухватил её за шею. Мустафа и Содея ухитрились залезть под руки и смотрели на неё сияющими глазами, коза довольно больно бодала в спину, а мама готовила мятный чай в честь её возвращения. И Только Зейфа стояла перед нею на одной ножке, и её худое маленькое тельце трепетало от радости и напоминало тонкое дерево мимозы, раскачиваемое на ветру.
А Айша, раскрасневшаяся и предельно счастливая, неожиданно рассмеялась громко и радостно при мысли о тихой уютной палате в больнице и чистой кровати с белыми простынями, удивляясь тому, как она могла выдержать шесть долгих недель вдали от своих близких, вдали от крепких детских рук и грязных липких пальцев её маленьких братишек и сестрёнок.
Айша посмотрела на самого младшего, сидевшего у неё на коленях, на его худенькое тельце, красный от насморка носик и решила, что нет на свете второго такого красивого и прелестного ребёнка. Сердце её было переполнено новым чувством любви ко всем им, и внезапно она поняла почему. Ведь она познала другого Младенца, и Он живёт в её сердце, являясь источником всей её любви, милосердия и радости. Он здесь, рядом, изливает Свой свет на весенние луга и холмы, на их хижину, на её маму и на чумазые счастливые лица детей. И она видела всё вокруг в этом благословенном свете. Сам небесный Младенец зажёг эти свечи.
Вот так заканчивается эта захватывающая история о маленькой девочке, жившей в Северной Африке, которая так стремилась выяснить смысл Рождества Младенца Иисуса.
КОНЕЦ